Видимо в поиске и, правда, не было смысла. Тела хранителей забрали не просто так, но кто именно и для чего?.. Джун задумалась, в голове на мгновение всплыл образ старухи из снов. Мирсия, кажется, так её звали.
— Ты как? — осведомился Алан, вырывая подругу из потока мыслей. Она вскинула на него встревоженный взгляд и покачала головой, впервые с момента прибытия ощутив настоящую усталость.
— Нормально, просто…
— Ты хотела повидаться с остальными? — Она кивнула. — Ну, Фейт сейчас занята. Вместе с Лирл пытается как-то решить проблему с порталами, не вечно же нам сидеть в гавани.
Джун вспомнила о тетраэдре, что дал бог знаний, но ничего о нём не сказала. Сомневалась, что бог одобрил бы её решение рассказать кому-либо о подобном устройстве.
— А чем занят ты?
— Ну, я постепенно разбираю бумаги в кабинете Игиды, но ничего важного пока не обнаружил.
— Я тоже хочу как-то помочь. Может мне поговорить с Игидой?
Алан отнёсся к идее скептически.
— Думаешь, станет разговаривать? Она не произнесла ни слова с нашего с ней последнего разговора.
— Как вам вообще удалось её победить?
— Твой друг в маске переломал ей кости своей способностью. Ещё немного и убил бы. По крайней мере, я так слышал. Если ещё хочешь к ней пойти она в тюрьме Ордена сфер, но я бы всё равно не советовал.
На его предупреждение девушка лишь едва заметно качнула головой и, попрощавшись, собиралась уйти, когда Алан окликнул её.
— И ещё кое-что, Джун. — Она обернулась. — Будь осторожна пока ты в Хладной гавани.
— Ты о чём?
— Кто-то убивает демонов, что явились сюда с Эндером.
Он не стал ничего объяснять, оставив девушку наедине со своими мыслями, скрылся во дворце.
Джун по-особенному скрестила руки на груди, пряча кисти рук, впиваясь ногтями в кожу стараясь не выдать странных эмоций даже если никого не было поблизости. Она же знала, чьих это рук дело, но…
Здесь стоял выбор морали. Да Кайл убивал, но Джун не могла просто сдать его. Бросить, зная, что с ним сделают хранители по закону. Кто ей был дороже демоны, которых она ни разу не видела или друг детства? Она только нашла его спустя столько лет и не собиралась терять. Другие наверняка не поняли бы, осудили вместе с ним за этот выбор. Неужели жизнь Кайла была ценнее прочих?
Ему требовалась помощь и срочно, но Джун совершенно не знала, сможет ли оказать её.
Вдруг вспомнилась чужая кровь на его руках, окровавленная одежда и нож, что сейчас лежали в шкафу её комнаты.
Губы исказила горькая усмешка. Если бы только она ничего этого не видела, если бы только Хорма Деус не отправил её обратно именно в тот самый миг… жилось бы ей легче, если бы не пришлось хранить эту тайну? Она мечтала о былом неведении и мысли о Кайле сейчас вызывали лишь одно чувство — страх.
Даже в Апокрифе она не чувствовала себя настолько уязвимой. Хладная гавань и до войны не являлась оплотом безопасности, а теперь и подавно. Джун хотелось сбежать, скрыться где-нибудь далеко и забыть об этом месте и всём случившемся как о страшном сне.
Она хотела вернуться в комнату и закрыться, но стойкий запах крови, витавший там перед уходом, вызывал тошноту. Несмотря на это вернуться туда всё же пришлось. Перекинув через плечо сумку, Джун положила туда книги из Апокрифа, пристегнула к поясу клинок и, взяв тетраэдр, представила место, куда хочет отправиться как можно точнее. Затем коснулась одной из граней, та открылась и наружу потянулась тьма. Она поглотила девушку. Джун исчезла.
***
Лина постучала в дверь, не услышав ответа, осторожно отперла, проходя в тёмную комнату. Это было… странно. С момента как Кайл вернулся, он почти не спал, даже ночью продолжая работать, никогда не задвигал шторы, а сейчас…
Когда глаза привыкли к темноте, она сделала несколько шагов к кровати и замерла. Кайл шевельнулся и, откинув одеяло, сел разминая пальцами шею, тихо позвав:
— Лина. — То, как он это сказал…
Внутри на мгновение всё сжалось от неверия. Но лишь услышав своё имя из его уст, она поняла, что перед ней Гримбэл. В это единственное слово он вложил свои чувства.
Она тут же бросилась к нему и крепко обняв, поцеловала, внутри ликуя от радости. На глаза навернулись слёзы. Он не отстранялся, целовал и обнимал её так, будто тоже скучал, а разве могло быть иначе? Лина считала, что нет, потому и поддалась.