Войдя в город, он сразу пожалел о своём решении. Никто его не атаковал, не напал, но Роб чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Ощущение усиливалось, с тем как он продвигался к центру города, а затем это чувство достигло апогея. Впереди мелькнула тень, Роб окликнул, но никто не показался, а затем что-то прилетело в голову. Пошатнувшись, он осел на одно колено, полуобернулся, но было поздно. Быстрые шаги, чей-то силуэт и второй удар, а затем темнота.
Он слышал голоса, с усилием приоткрыл веки и моргнул. Руки и ноги были связаны, его привязали к колонне и столпились вокруг. Было темно, но где-то недалеко горел факел, затем кто-то поднёс его прямо к его лицу, Роб почувствовал жар, слегка опаливший волосы, и зажмурился.
— Он странный, — голос показался детским, но разобрать сказанное Роб не смог, Он открыл глаза, всматриваясь в толпу.
— Ага. И кожа гладкая, — вторая фраза так же осталась непонятной.
Разглядев стоящих, Роб обомлел, в изумлении раскрыв глаза. Его окружали дети, он не мог ошибиться, но дети странные больше похожие на стариков. Он смотрел и не мог поверить. Судя по росту мальчику, что держал факел было лет двенадцать, но глубокие морщины покрывающие лицо, обвисшие веки и наполовину выпавшие зубы превращали того в старца.
— Он был с тем калекой.
— Они пришли из разлома. Если он отведёт нас к нему, мы сможем выбраться.
Они что-то говорили, спрашивали, но ответить на неизвестный язык он не мог. Пора было выбираться. Незаметно покрутив запястья, проверив, насколько туго завязана верёвка, Роб потянул руки в стороны, чувствуя, как та впивается в кожу, он приложил ещё немного усилий, и одна рука высвободилась, а значит и вторая. Толкнув того, что стоял к нему ближе всех прямо в толпу он увидел как упал «старик» держащий факел. Быстро развязав верёвки на ногах, довольно неумело завязанные, он растолкал толпу и побежал. В спину летели камни, как минимум три попали, остальные просвистели рядом.
Он ожидал погони, покинув город, но его никто не преследовал. Несколько силуэтов замерло на границе, а затем, развернувшись, они вновь скрылись в городе.
Роб не знал, что делать. Сев прямо на песок он сжал голову ладонями и в отчаянии закричал. В этом мире не было никого, кто мог бы помочь ему выбраться. Никого кроме Эндо. Мысль о возвращении не радовала, но и прежней неприязни и ненависти к Эндо он уже не испытывал. Заставив себя подняться, в темноте ночи Роб побрёл в обратном направлении, надеясь отыскать его.
До места привала добрался утром, и первое, что отразилось на лице — удивление и непонимание. Эндо сидел всё там же у костра, даже не переменив позу, услышав шаги, медленно открыл глаза, спокойным тоном с привычной хрипотцой заговорив:
— Я ждал твоего возвращения.
— Ч..что? Ты… ты подстроил это? Хах! Ну конечно! Эти кандалы не могли так быстро проржаветь и сломаться!
— Вообще-то могли. — Эндо повёл плечами, размял затёкшую шею и, опершись на трость, поднялся, попутно отряхивая одежду от песка и пыли. — Мы в умирающем мире и всё здесь стремится погибнуть. Железо ржавеет, вода высыхает, города обращаются в пыль, а вместе со всем этим жители стареют и умирают в течение пары лет.
— Я… я видел там существ… — от этого слова Робу стало тошно от самого себя, и он поспешил исправиться, — детей. Постаревших детей.
— Да. Знаю. Они тут повсюду. Прячутся, дожидаясь смерти. Все взрослые вероятно уже умерли.
— Разве нельзя им помочь?
— Я похож на благодетеля? Если от них нет пользы, значит, они мне не нужны. А теперь идём, нечего терять время попусту, тем более в таком месте.
— С чего ты решил, что я пойду с тобой?
— Я дал тебе шанс уйти. Запомни, ты вернулся сам.
10.По второй ветви. Глава 18. Отчаяние (22.06.23)
(2, месяц первой звезды, 140.0Г.Т18. 8 эра Властителей прошлого /
2.01.2032 год по времени людей)
Роб не мог сказать точно, сколько они уже скитались по мирам, по его подсчётам прошло чуть больше трёх месяцев. Они проводили в пути большую часть времени, спали всё так же редко и Роб начал привыкать к такой жизни, правда, ему до сих пор недоставало некоторых современных удобств, хотя бы душа, а ещё бритвы, чтобы нормально избавиться от щетины. Он приноровился бриться лезвием ножа, но поначалу так часто резал кожу, что уже размышлял о том, чтобы забросить это дело и пустить бороду.