— Что происходит?! — выпалил кто-то. Царь даже не обернулся, только помрачнел, понимая к чему всё это. Он обвёл присутствующих взглядом, заметив заключённых, что спаслись с ним с четвёртого уровня, а так же Крушителя черепов.
В свете флуоресцентных ламп все они выглядели жалко. Исхудавшие, грязные, запуганные, в разорванной одежде, со свежими ранами, которые никто не собирался перематывать. Ещё немного и все они станут походить на живых мертвецов.
Когда из громкоговорителя раздался голос главы тюрьмы, все напряглись, начали озираться по сторонам и поднимать головы.
— Все нарушители причастные к инциденту на четвёртом уровне сейчас присутствуют здесь. За убийство и расчленение птиц-стражей сегодня над вами свершится суд. И судьями вы будете друг другу сами. Никто не покинет этих стен пока в живых не останется лишь один заключённый. Кто именно зависит от вас.
Раздался щелчок, громкоговоритель отключился, и голос Вертиго Кригга смолк. Надзиратели, всё это время стоящие у двери, приволокли внутрь какой-то мешок и вывалили содержимое на пол, а затем спешно ретировались. Дверь с грохотом опустилась, глухой стеной ограждая присутствующих.
Первые мгновения царило молчание, а затем заключённые сорвались с мест, кинувшись к горе оружия, выхватывая первое, что попадётся под руку. Кто-то закричал, Царь обернулся, увидев как один заключённый топором отсёк другому руку, а затем довершил начатое, вонзив оружие в череп. Раздался хруст, хлынула кровь.
Царь попятился, тщетно пытаясь осмыслить происходящее. На ум приходило лишь одно слово — бойня. Вертиго Кригг сказал, что выживет только один и Царь полагал что им точно не будет он. Они всё подстроили. Эти чёртовы уроды, упёкшие его сюда всё подстроили! Здесь каждый был сам за себя, а значит даже те заключенные, которые спаслись с четвёртого уровня, сейчас перережут ему глотку с улыбкой на лице, если придётся.
Что делать?
что делать?
что дела…
Он поскользнулся на чём-то, успев выставить руку, вскинул ладонь, узрев красную липкую жижу. Кровь. Она была ещё тёплой. Повернув голову, Царь наткнулся на безжизненный взгляд какого-то заключённого и тут же вскочил, начав оглядываться. Он не боялся крови, не боялся убивать, но хаос, что он не мог контролировать выбивал почву из-под ног.
Творилось черт-те что. Никакой жалости, лишь желание выжить вот все, что было во взглядах и действиях заключённых. Царь бросился туда, где надзиратели вывалили оружие, но поздно. Там ничего не было, а если бы и было… Царь сжал правую ладонь, но из пальцев шевельнулся только мизинец, левая же не двигалась совсем.
Заключённых становилось всё меньше, шум и крики постепенно стихали. Вот Крушитель обмотал вокруг шеи какого-то пацана цепь и начал душить. Когда раздался хруст, он вскинул голову, заметив Царя, которому каким-то образом удалось дожить почти до конца, даже не попав под удар. Ну, ничего. Уж он-то не собирался оставлять этого урода в живых, да и отомстить за рану от птичьей кости не мешало. Отталкивая всех с пути, Крушитель устремился к нему.
Поняв, куда тот направляется, Царь хотел убежать — без пальцев, без оружия против этого типа у него не было ни единого шанса — но кто-то ударил его со спины прямо по голове. Из глаз посыпались искры, Царь осел качаясь из стороны в сторону. Удар вышел неслабый. По шее потекла струйка крови.
— Этот тип хотел удрать, — раздался за спиной заискивающий голос. — Я всё сделал правильно, да? Да, Крушитель? Ты же меня… теперь не тро..тронешь?
— Дождись своей очереди, отброс. — Заключённый попятился, успев пожалеть, что решил помочь ему и убежал прочь.
Царь мало что понимал. Кажется, он намеревался бежать, но от кого? Да и зачем? Кто-то схватил за плечо, разворачивая, в глаза впился слепящий свет. Его толкнули, в грудь вонзилось что-то, причиняя боль, и осознание происходящего резко вернулось. Царь начал осыпать его проклятиями, не в силах сделать что-то ещё.
— Я тебя убью! Уничтожу! Ты будешь… молить о пощаде!..
— Неуже-ели?
Царь рассмеялся. Крушитель пронзал его плоть, а Царь продолжал смеяться, сквозь боль, сквозь слёзы и продолжал осыпать его проклятиями. В горле забулькала кровь, он закашлялся, начав задыхаться, попытался перевернуться, но Крушитель придавил его к полу, поставив на грудь ногу. А затем он услышал голос своего мучителя: