Они вернулись в машину, и по пути Ричард выбросил кошачий костюм в окно. Через десять минут Фило высадил их у «Хилтона» и с видимым облегчением распрощался.
Ричард с присущей ему спокойной уверенностью заказал номер для леди. Пока она заполняла журнал, он, понизив голос, обратился к Саймону:
— Надо ее сперва привести к нам и расспросить.
— Почему не подождать до утра? Уже два часа. Бедной крошке надо отдохнуть.
— Бедной крошке? Нет уж, не желаю ждать. Пусть сейчас же скажет, что она знает о Рексе.
— Ну ладно, — Саймон подхватил чемоданчик Неллы, и они втроем отправились к лифту.
Когда они уселись в гостиной, Ричард налил всем по бокалу бренди с содовой. Протянув один девушке, он сказал:
— Ну леди, мистер Арон передал мне ваш рассказ. Вы пережили сегодня не самый лучший вечер, и нам, конечно, вас жаль. Но мы прятались там не из простого любопытства. Мы думали, что через ваших… э-э… соратников мы сможем напасть на след одного нашего пропавшего друга. Не встречали ли вы в этом вашем Сала-как-его вашего соотечественника по имени Рекс Ван Рейн?
Она поколебалась, потом ответила:
— Имя звучит знакомо. Это не высокий человек с тяжеловатым, но привлекательным, лицом?
— Да, это он. Что вы о нем знаете?
— Ничего толком. Я видела его только раз, он появлялся вместе с человеком, которого они называли Принц. Это глава движения. Я спросила, как его зовут, потому что он показался мне интересным мужчиной.
— Так значит Рекс там, — задумчиво проговорил Ричард. — И в самой верхушке. Интересно!
— Может, они его заставили, — предположил Саймон. — Они могли заманить его туда и не выпустить, а сбежать оттуда, судя по всему, почти невозможно.
— Может, и так. А теперь расскажите, что вы знаете о самом движении?
— Зачем это? Вы ведь не испытываете к нему особой симпатии.
— Нет, конечно. Я испытываю беспокойство.
— И зря, — запротестовала Нелла. — Его цель — обеспечить равенство всем людям, чтобы они могли получить доступ ко всем прекрасным вещам, которых так долго были лишены.
— Послушайте, моя девочка. Вы, должно быть, не вполне понимаете во что вас вовлекли. Я ничего не имею против белых бедняков. Мы все хотели бы, чтобы все имели права на достойную, обеспеченную жизнь. Но эта идея Черной власти, о которой твердят безголовые либералы, вроде вас, это что-то совсем иное. Вы ведь и сами видите это после того, что случилось сегодня ночью?
— Нет. Просто Эль-Азиз и Бенито оказались связанными с этой ужасной сектой дьяволопоклонников и заманили меня в тот дом, чтобы надругаться. Но остальные, с кем я обучалась в Сала-де-Уюни, совсем другие. Никто из нас не замешан в этом.
— Может, вы просто не знаете.
— Нет-нет, я уверена! Это прекрасные люди. Многие из них бросили дом и детей, чтобы бороться за равные права. Мы поклялись в верности движению, и я не скажу вам ничего, что может повредить ему.
Ричард устало покачал головой.
— Я не сомневаюсь, что в отношении большинства из этих людей вы правы. Но их лидеры вполне могут эксплуатировать их доверчивость. Цветные — такие же люди, как и белые, с теми же достоинствами и недостатками. Но те, кто сознательно выдвинул идею Черной власти, наверняка служат злу. Только представьте, что произойдет, если ваша организация начнет действовать. Во всех городах, где живут вместе люди разных рас, начнутся волнения. К 70-м годам в Европе и Штатах может развернуться настоящая гражданская война, в которой ваши цветные друзья пострадают еще больше, чем раньше. Белые не будут спокойно смотреть на то, как жгут их дома и насилуют их жен. Тысячи невинных людей погибнут по вине ваших соратников.
Глаза Неллы наполнились ужасом, когда она представила себе эту картину.
— Вы… вы правда так считаете?
— Правда. Я уверен в этом. Сами того не зная, вы боретесь на стороне дьявола. Его главная цель с начала творения — сеять смуту. А что может посеять смуту во всем мире больше, чем эта ваша Черная власть? Так что лучше расскажите нам все, что вы знаете.
— Погоди, — прервал Саймон. — Нелла устала. Завтра мы еще успеем поговорить.
— Завтра? — повторила она с несчастным видом. — А что потом? Я ведь не могу вернуться в Сала, даже если бы захотела. У меня нет ни денег, ни вещей.
— Не волнуйтесь, моя дорогая, — сказал Саймон. — У вас совсем не осталось родных?
— Тетя в Коннектикуте.
— Вы можете поехать к ней?
— Наверное, да. В Новой Англии не так враждебно относятся к тем, кто защищает цветных. Я многому научилась и смогу найти себе работу.