А затем военачальник внезапно отстранился. Склепорожденный попытался встать, вонзить реликварий в грудь врага, но оказалось, что Коргос просто хотел размахнуться посильнее. Перехватив топор двумя руками, он ударил наискосок, и лезвие поразило Иону ниже подбородка. С металлическим лязгом горжета Вечный отлетел в сторону. Кувыркаясь в пыли, с темнотой в глазах, лорд-реликтор выпустил последний вихрь духов бури: теряя сознание, он пытался вытянуть жизнь из военачальника так же, как из обычных воинов.
Но Ворчащий Зев преградил путь магии. Демоническая гончая на лету поймала духов, и, тряхнув башкой, выбросила их из реального мира.
Для Ионы их гибель стала ледяным колом в сердце, и последние силы оставили его. Золотой шлем Вечного стукнулся о землю, древко реликвария выскользнуло из рук.
Кхул неторопливо подошел к нему, высоко поднимая топор для удара, но тут одинокий голос рассек шум сражения.
— Ни шагу дальше.
Военачальник повернулся, раздвинув костистые челюсти в широкой улыбке. Ворчащий Зев зарычал и вздыбил чешую на загривке, но Коргос просто приготовился к схватке: перехватил топор поперек груди и встал надежнее.
— Значит, я достиг всего, что хотел, — вибрирующим от наслаждения голосом произнес владыка. — Ты всё же вышел против меня, и последний трофей будет моим.
Наконец-то увидев Кхула, Ванд испытал прилив старых чувств. Его дракот взревел, жаждая вступить в бой, и демоническая гончая ответила тем же. Повсюду вокруг Освободители, Воздаятели и кровавые воины были связаны боем насмерть, океаном насилия, который простирался от края Врат до устья горной долины. Всё находилось в движении; всё пребывало в равновесии.
Но лорд-селестант оставался неподвижен. Как и эпоху назад, перед ним стоял хаоситский военачальник; с тех пор у Коргоса прибавилось стати, и с железного пояса свисало больше черепов, но багровый шлем и рот, полный черных зубов, остались прежними. Не изменился и потрескивающий огнем огромный топор, который сокрушал целые королевства.
Впервые с момента возвращения Ванд почувствовал истинное слияние своих двойственных жизней. Он был лордом-селестантом, вестником ярости Зигмара. Он был вождем Лютых Клинков, обреченных умереть под топорами Волны Кровопролития.
Остановив на Вечном взгляд темных глаз, Кхул дернул от удовольствия ртом, видимым из-под костяной маски.
— Сбежавший, — сказал он. — Так они назвали тебя в те давние годы. Они проклинали твое имя, пока я убивал их.
Выпад попал в цель. Ванд вспомнил, как всё произошло — собственный вопль отчаяния, мольбы отправить его назад. Каждая живая душа, которую он поклялся спасти, сгинула той ночью, лишенная защиты боевого молота Венделла.
— Сейчас мы забираем у тебя эти владения, — сказал лорд-селестант, придерживая дракота, по природе своей всегда стремившегося атаковать. — Врата распахнуты, и для тебя здесь не осталось ничего, кроме смерти от моей руки.
Но Коргос по-прежнему улыбался, и язычки кроваво-красного огня лизали лезвие топора.
— Ничего? Это не так. Здесь остался ты, Лютый Клинок. Ты — завершение моего великого похода, и, когда твои выбеленные эпохами кости будут возложены на жертвенный костер Кхорна, все эти владения станут моими.
Голос Кхула был невыносимо, ужасно знакомым. Ванд помнил беспримесный страх и то, как заставлял себя сражаться, преодолевая его. Все смертные испытывали этот ужас, ведь Коргосу покровительствовал безумный пантеон, и военачальник был всего лишь проводником их безграничной злобы. Сам Хаос сочился из каждой поры его тела, и, хотя владыка превратился в нечто меньшее, чем человек, ещё одна крупинка божественной силы могла возвысить его даже над демонами.
— Бог-Король предвидел этот день, — ответил Ванд. Его голос звучал так же крепко, как рука сжимала молот, но под этим скрывался внутренний непокой. Лорд-селестант не только бросал вызов старому противнику, но и успокаивал самого себя. — Тогда ты смеялся, но твое поражение уже было предрешено.
— «Смеялся»? — взревел разъяренный Кхул. — Клянусь богами Погибели, мальчишка, я был взбешен! Я поверг в прах дюжину королевств, но не унял своей жажды!
Но теперь военачальник действительно смеялся, и в глазах его сиял искренний восторг.
— Но если бы я знал, что ты вернешься, что единственный ускользнувший враг снова придет ко мне, то не страдал бы так сильно. — Коргос совершенно безбоязненно и даже саркастически посмотрел на лорда-селестанта, пропитанный напыщенной уверенностью, как и всегда перед смертоубийством. — Они умерли, потому что ты бросил их, Лютый Клинок. Такова истина, и ты чувствуешь её даже новым сердцем, полученным от твоего Бога-Короля.
«Мальчишка». Когда-то, перед тем самым ударом молнии, военачальник уже назвал его так. По правде, тогда Ванд и в самом деле был почти юношей, держал оружие из скверно обработанного металла и защищал горстку хижин, которые едва держались под порывами ветра. Теперь он стал первым среди легионеров Азира, получил в дар мощь, немыслимую для смертных, и всё же обращение «мальчишка» уязвило его до глубины души.
Ванд. Венделл.
Довольно!
Он позволил дракоту броситься в атаку и поднял боевой молот. В тот же миг демоническая гончая ринулась навстречу, спеша в бой, как и её повелитель. Кхул высоко подпрыгнул и описал топором огромную дугу, пытаясь достать лорда-селестанта. Ванд парировал, и два оружия, с лязгом столкнувшись, послали ударную волну над полем битвы.
Воины оттолкнулись друг от друга, а дракот вцепился в Ворчащего Зева; рыча и щелкая челюстями, они сошлись в звериной схватке. Снова метнувшись к Вечному, Коргос попытался нанести удар в туловище. Лорд-селестант парировал вновь, но на сей раз противник едва не выбил Гельденсен у него из рук.
— Дары свыше не прибавили тебе сил, — насмешливо заметил Кхул. — Ты был слаб тогда, а сейчас ещё слабее.
Ванд широко замахнулся молотом наискосок, набирая силу для удара, но военачальник контратаковал и отразил выпад, погасив пламя на зачарованном зигмарите. Каланакс оказался достойным противником для демонической гончей, но владыку-кхорнита как будто ничего не брало. Лорд-селестант и Коргос обменялись ещё несколькими ударами, оставляя вмятины и трещины на доспехах, но никому не удалось ранить противника. Вокруг них по-прежнему кипела битва, хотя никто из воинов не рисковал вмешаться в дуэль повелителей; все увязли в собственных боях насмерть.
Затем Кхул сменил тактику, отступив на длину широкого шага. Почувствовав угрозу, дракот дернулся к военачальнику, пытаясь схватить его за горло. В ответ Ворчащий Зев прыгнул на плечо зверя и вонзил желтые клыки в плоть под чешуей. Каланакс отступил, вырвавшись из хватки гончей, но это дало Коргосу шанс для точного выпада: пока Ванд пытался справиться с дракотом, владыка пробил его защиту. Топор глубоко вошел в закрытое броней бедро Вечного, и лорд-селестант громко вскрикнул.
Сражавшиеся неподалеку кровавые воины насмешливо взревели, услышав это, а в души Освободителей упали зерна сомнений. Поединок превратился в центральную точку всего сражения — ни одна из армий не могла взять верх, и судьба битвы теперь зависела от их вождей.
Отпрыгнув назад, Кхул уклонился от ответного выпада. Военачальник тяжело дышал: при всем своем мастерстве, он тоже получил немало тяжких ударов, и его огромная сила не была бесконечной.
— Интересно, тебя снова утащат от меня? — задумчиво спросил Коргос, обходя дракота по кругу и высоко держа топор. — Когда твоя жизнь окажется в моих руках, спасет ли Бог-Король тебя от опасности ещё раз?
Ванд почти не слышал противника. Всё, чего он добился со времени Перековки, сейчас висело на волоске. Его направили в Акши сражать военачальников, правивших здесь, но даже сейчас, когда буря гнева Зигмара кружила над головой лорда-селестанта, он сдерживал себя. Собственная мощь казалась Ванду притупленной, неполной. Каждый раз, направляя Гельденсен во врага, он не мог достичь совершенной точности, привычной по сотне других дуэлей.
Непоколебимый Каланакс свирепо бросался на гончую. Оба зверя обильно истекали кровью, их пасти превратились в месиво рваной плоти. Кхул тяжко отступил для нового удара, темный силуэт владыки излучал мрачную угрозу; смертоубийство было для него естественно, как дыхание.