Абдель подумал, что ищет вампира. Была ночь, но пока ещё ранняя. Бодхи должна находиться где-то как можно дальше от солнца. Погреб под погребом — что это за место? Хранилище для овощей? Не винный погреб, только не здесь. В любом случае, для вампира место было подходящим.
Маг Эльхана казался уверенным, что Бодхи находится здесь. Он каким-то образом чувствовал её, ощущал. Ещё одна невероятная способность, которой Абделю придётся довериться.
Абдель нагнулся над люком и взялся за холодное железное кольцо, служившее ручкой. Он уже хотел открыть люк, но потом остановился. Он вытащил меч, взвесил его в руках, позволил скрипу шагов Минска над головой успокоить себя, и понял, что не хочет убивать Бодхи. Эльфы рассказали ему, какое зло она сотворила, и в любом случае оставался тот факт, что она была вампиршей, но это было не всё. Была причина, достаточная, чтобы не убивать её. Он посмотрел в темноте на лезвие своего меча и понял, что этого оружия всё равно не хватит, чтобы прикончить вампира.
Он вернул меч за спину, и правая рука нащупала деревянный кол, заткнутый за пояс. Абделю его дали эльфы. Кол был вырезан из сломанной ветром ветки, ветки дерева в Тетирском лесу, на краю запечатанного, обречённого Сулданесселлара. Они дали ему кол, чтобы убить Бодхи, потому для их выживания нужна была её смерть и артефакт, который вампирша наверняка не отдаст по доброй воле.
Он стиснул кол и открыл люк.
Пространство внизу освещали три свечи, стоявшие в старом канделябре с шестью гнёздами. Потолок был слишком низким, чтобы Абдель мог выпрямиться, ни ступеней, ни лестницы не было. Он соскользнул с края и приземлился на грязный пол. Пахло плесенью и крысиным помётом, и единственное, что находилось здесь помимо канделябра и Абделя — пустой гроб.
То, что гроб пустовал, наполнило Абделя неуместным облегчением.
Имоэн снова спала, лежа под удивительно прочным навесом, который эльфы сплели из лоз, веток и листьев. Над ней сидела Джахейра, одной рукой сжимая свой священный символ, а вторую положив на голову спящей девушке. Молитва подходила к концу, но там, где должен был струиться поток исцеляющей силы, была лишь пустота.
Силы Имоэн стремительно таяли. Её кожа была холодной и бледной, и большую часть времени девушка проводила во сне. Это была третья исцеляющая молитва, которую пробовала Джахейра. Ничего не помогало. Похоже, что из-за ритуала Айреникуса текущее в жилах Имоэн зло высасывало её душу. Миликки отказывалась даровать ей свою благодать. Это казалось несправедливым, но Джахейра пыталась понять.
— Фаэре… — пробормотала во сне Имоэн.
— Она умирает, — напугав Джахейру, сказал у неё за спиной Йошимо.
— Да, — не оглядываясь, согласилась друид.
Йошимо шагнул вперёд и уселся чуть позади.
— Чего только не сделают люди… — задумчиво произнёс кодзакурец.
— Ради бессмертия? — спросила Джахейра, намочив полотенце и выжимая его.
— Ради бессмертия, — согласился Йошимо, — ради денег, ради верности короне, знамени или человеку.
Джахейра положила мокрое полотенце на лоб Имоэн — зная, что это глупый, напрасный жест, но всё равно желая его сделать — и сказала:
— Пойдут на убийство?
Йошимо засмеялся в ответ на очевидный выпад в его сторону.
— Там, откуда я родом, — сказал он, — убийца — почётная профессия.
— Убийство есть убийство, — сухо отозвалась Джахейра, — где бы ты ни находился.
— Разница во взглядах, — сказал кодзакурец. — Люди убивали и за меньшее, не так ли?
Джахейра нежно убрала полотенце со лба Имоэн.
— Абдель спасёт её? — спросил Йошимо. Казалось, он рад сменить тему.
— Абдель? — пробормотала во сне Имоэн.
Джахейра легонько коснулась её плеча, и Имоэн открыла глаза.
— Абдель! — воскликнула она. В тишине эльфийского лагеря голос прозвучал громко и отчётливо.
— Он будет здесь, — сказала ей Джахейра. — Он…
— Молчать! — рявкнула Имоэн, на сей раз глубоким и грубым голосом. Её глаза вспыхнули жёлтым, Джахейра охнула. Имоэн резким движением села, и Джахейра почувствовала, как сзади её хватает и оттаскивает чья-то рука. Челюсти Имоэн клацнули прямо перед лицом Джахейры, как будто девушка пыталась её укусить.
— Имоэн… — сказала Джахейра.