— Бодхи, — сказал он голосом, который уже был похож на голос Абделя.
— Абдель, пожалуйста…
Его протянутая рука снова стала обычной, пока она тянулась к острой половине сломанного деревянного кола. Желтизна пропала из его глаз.
— Где? — спросил он. С его слишком человеческого лица капала кровь.
Она выхаркнула ещё один кровавый сгусток и сказала:
— Мой гроб… под землёй. В грязи.
Слеза вытекла из глаз Абделя, и Бодхи захотелось, чтобы слеза упала на неё. Может быть, так и случилась, но она не могла этого ни увидеть, не почувствовать.
— Осторожно, — прошептала она, пошевелив своими промокшими от крови плечами, чтобы повернуть к нему свою открытую грудь. От этого движения по телу катились новые и новые волны обжигающей боли, но она должна была это сделать. Ему и так будет сложно.
Абдель занес кол над последним оставшимся фрагментом сердца Бодхи.
— Прости, — прошептал он.
Она почувствовала, как кол входит в сердце, услышала звук, похожий на шорох сухих листьев по камню, а затем была только пустота.
Наконец-то.
Джахейра как раз собиралась вернуться под навес, когда резкий поток горячего воздуха сбил её с ног.
Её поволокло по сухим листьям. Друид остановилась, наткнувшись на распластавшегося Йошимо.
— Мёртвые предки, — воскликнул кодзакурец. — Да она же взорвалась!
Джахейра встала на ноги, не обращая внимания на трясущиеся коленки, и сделала шаг к навесу, прежде чем поднять взгляд. От увиденного Джахейра застыла на месте.
Навес исчез — видимо, поглощённый чем-то вроде вихря из серого, чёрного и серебряного дыма. Вихрь стоял дыбом перпендикулярно земле. Из вихря вышел мужчина — как будто вошёл в гостеприимную таверну, чтобы приятно провести ночь. Он увидел Джахейру и улыбнулся.
— Айреникус! — оскалилась Джахейра.
Некромант не ответил, только наклонился. Его ноги были скрыты бурлящими волшебными облаками. Он выпрямился, что-то сжимая в руках — чужую руку, тонкую и бледную. Это была рука Имоэн.
Джахейре на ум пришло заклинание и она начала свою молитву, как можно быстрее произнося слова, но обнаружила, что они выстраиваются в собственный ритм, отказываясь торопиться.
Айреникус бросил на неё ещё один безразличный взгляд, прежде чем поднять остальное обмякшее тело Имоэн на руки и просто сделать шаг назад.
Заклинание Джахейры подошло к концу в тот самый миг, когда Айреникус и Имоэн исчезли. Молния шириной с рост Джахейры ударила в магический проход, и ослепительная вспышка заставила Джахейру закрыть глаза. Волосы встали дыбом, кожу защипало.
Йошимо сказал что-то на незнакомом ей языке, и она открыла глаза.
Вихрь исчез. Айреникус и Имоэн тоже.
— Должен заметить, что это решает сразу несколько наших проблем, — произнёс Йошимо.
Джахейра рухнула на землю и ударила кулаком о безразличную почву.
Абдель практически скатился по ступеням в подвал. Он был с ног до головы покрыт холодной кровью и едва не ослеп от сокрушающего чувства вины и ненависти к себе. Он нашёл бочку с водой и разбил её голыми руками. Он перевернул на себя бочку и немедленно промок до нитки. Как мог, он стёр с кожи кровь; его потребность избавиться от крови Бодхи намного превышала потребность вернуть части Риннского Фонаря.
Она сказала, где найти эти части, а он убил её — миссия выполнена. Абдель знал, что там, в Тетире, узнав о случившемся, они будут праздновать, радоваться шансу победить Айреникуса. Сейчас и здесь Абделя это не заботило. Он просто не мог заставить себя волноваться об этом. Всё, что он прямо сейчас хотел — вернуться назад в Крепость Свечи, приползти назад, если придётся, и просто спрятаться там. Он опять пролил кровь из-за того, что был сыном Баала. Снова и снова и снова проливал кровь. Он мог просто остаться в Крепости Свечи, за прочными стенами, в монастыре. Какое место подошло бы ему лучше? Кто сможет найти способ избавить его от проклятия или наконец убить, если не монахи?
Абдель посмотрел на себя. На теле по-прежнему оставалось много крови. Он увидел, как вода из бочки течёт к люку и стекает через него вниз. Там был гроб, в котором хранился так нужный эльфам артефакт — так нужный ему артефакт, и так нужный Имоэн артефакт.
Имоэн.
Они могли бы вернуться в Крепость Свечи вместе.
Абдель встал и решительно направился к люку. На этот раз Абдель открыл его без промедления. Фонарь решит две проблемы. Одна из них была важнее второй.