– Саша, а тут есть вода?
– Нет.
– Но ты же в этом мире очень давно, неужели ни разу ты не находил воды?
– Почему, находил, только она всегда оказывалась кислотой. А ещё…
– Что ещё?
– Ещё ты можешь попробовать пить кровь других голубей, но как только ты это сделаешь — станешь падшей. По крайней мере, я их так называю.
– И кто они?
– Черные птицы с кроваво-красными глазами. Как только видишь стаю таких, либо прячься, либо готовься драться, поскольку они охотятся на нас. Мы для них и еда и вода. Хорошо, что падшие слабы и очень трусливы, но их всегда много. И не всегда удаётся спастись. В прошлую встречу с ними погибла моя маленькая стая, особенно жалко Калена.
– Кто такой Кален? - настороженно спросила я.
– Американец, мы встретились в самом начале моего пути. Но уже две недели его нет рядом. Не успел сбежать, как и другие из нашей группы, надеюсь, хоть кто-то выжил…
– Что произошло? - нужно было говорить, пока мы это делали, я меньше обращала внимание на болезненные ожоги.
Но Саша замолк, ему явно не хотелось мне отвечать. Что же это за мир такой? Никогда не думала, будто ад будет таким. Никаких тебе демонов с котлами. Только пустыня с обжигающе сухим воздухом и человеком, точнее голубем, которого и любишь, и ненавидишь.
– Нас было семеро, семеро голубей которые могли хотя бы идти, — все же решил ответить мне Саша.
– А летать вы не можете? - спросила я в очередной раз, смочив потрескавшиеся губы.
– Нет,- с грустью ответил он. - Тут нет летающих голубей, когда мы появляемся, у нас всегда сломаны крылья. Будто чтобы поиздеваться над нами. А вот павшие это другое дело. Представь себе небольшие стайки, состоящие из черных, как смола, голубей, пахнущих разложением. Обычно мы отбивались от них, пока шли по этому миру. Стоит павшим почувствовать силу, и они разлетаются, но не в тот раз. Слишком большая была стая. Мы кинулись врассыпную, пытались спастись от них. Я бежал без передышки несколько часов, пока не достиг болот и только тогда смог остановиться, осознавая что никого рядом нету.
– Тут есть болота? - спросила я его, представив лужу с живительной влагой, отчего непроизвольно сглотнула.
– Там нет воды, я уже говорил тебе это,- с раздражением ответил он. - Болота полны обжигающей кислоты.
Ну вот, опять он ведёт себя со мной так, будто мы никто друг для друга. Как в последний год нашей жизни. Хотя чего я от него хочу, ведь оказалось, что я его совсем не знала.
Теперь мы молча шли по песчаным барханам, жара сводила сума. Очень скоро засосало в животе, хотелось есть. По ощущениям мы шли уже около двух-трех часов, а может и гораздо дольше. Кожа нещадно болела, я чувствовала себя стейком на сковородке, и спастись от этого было нельзя.
– Мама! - раздался откуда-то плачущий детский голос. Саша остановился, значит мне не показалось.
– Мама!
– Там, - махнув крылом, сказал Саша и побежал вверх по песчаному бархану. А я следом за ним.
На вершине мы нашли маленького голубя с поломанными ногами. Перья слиплись от засохшей крови с песком, а глаза, заслоненные белой пеленой, смотрели в никуда.
– Мама! Мама! Пожалуйста, прости меня! Я не хотел ничего плохого Олесе, мы просто играли. Я не хотел… Прости... Не надо, мне больно, - мои руки сами опустились к этому измученному тельцу, и, положив его к себе на колени, я стала поглаживать маленькую головку, чтобы малыш успокоился.
– Тише, тише, все будет хорошо.
– Черт, дело дрянь. Надо уходить, - сказал Саша, высматривая что-то в небе. - Скорее всего, это с ним сделали павшие, наверняка не добили, чтобы потом ещё поесть свежатины. В этом мире достаточно тяжело второй раз умереть.
Я начала подниматься, когда Саша с укором произнес:
– Оставь его здесь.
– Ты спятил! - неужели это место сделало его таким… таким уродом.
– Он привлечет к нам внимание стаи падших, - осуждающе произнес голубь.
– Отобьюсь я от пары птичек, - неужели он думал, что я оставлю малыша на съедение каким-то монстрам?
– Ему не помочь, он и так обречен на повторную смерть.
– Это ещё не известно.
– Оставь его здесь.
– Нет.