Когда шелк был развернут, на стол высыпалась колода карт. Стужа перевернула одну, с карты на нее уставился череп в короне. Стужа стала переворачивать карту за картой.
— Гадальные? — Она подалась вперед. Пламя свечи обожгло ей щеку. — Ты хочешь, чтобы я была гадалкой?
Уна тоже придвинулась ближе, тень больше не скрывала ее лица.
— А что может быть лучше?! Никто не заподозрит гадалку. А ты умеешь обращаться с картами.
— Они не откроются мне, ты же знаешь.
— Тебе известны их значения, остальное можно придумать. — Уна пожала плечами. Ее вздох чуть не затушил свечу. — Все хотят слышать одно и то же, о богатых женихах и невестах и о любовных победах. Ты сумеешь наплести таких историй.
Стужа задумалась. Это была отличная идея. Гадалки занимали особое положение в этой стране, где поклонялись единому богу. Никто не верил в их способность предсказывать будущее, но все же гадалок боялись. Поэтому их презирали, но не трогали. Хорошая маскировка. Она собрала карты, завернула их в белый шелк и сунула в сумку, которую дала ей Уна. Стужа поцеловала старушку.
— Еще одна вещь, — сказала Уна. Она подошла к очагу и провела пальцами по стенкам. Потом вернулась к столу с перепачканными в саже руками.
— Нагнись. — Стужа повиновалась, и Уна нарисовала черный полумесяц у нее над бровью. — Это знак, — объяснила она. — Все сразу поймут, кто ты.
Стужа поблагодарила Уну и вышла. Ашура нигде не было видно. Она никогда не привязывала и не стреноживала его, позволяя бродить, где ему вздумается, щипать траву и делать все, что ему нравится.
— Позовешь его? — спросила Уна, стоя в дверном проеме.
Стужа посмотрела в сторону холмов, неровными зубцами врезавшихся в звездное небо. — В этом нет необходимости, — ответила она. — Он сам знает, когда нужен мне.
Не успела девушка договорить, как в ночной тишине послышался стук копыт. — Посмотри на его глаза, — сказала она Уне.
Две маленькие огненные точки приближались к ним со стороны холмов. Топот становился все громче. Казалось, под копытами Ашура дрожит земля.
— Я вижу его! — воскликнула Уна.
Пламя яростно полыхало, теперь уже можно было различить темный силуэт. Стужа улыбнулась испугу, прозвучавшему в словах старушки. — Ашур, — прошептала она. Стужа и сама ощущала благоговейный страх.
Единорог, замедлил свой галоп, затем уже шагом приблизился к Стуже и ткнулся ей в плечо. Длинный рог скользнул рядом с рукой девушки. Два огненных факела его глаз излучали свет, но не обжигали.
Уна подошла ближе. Поднесла руку к сверкавшему пламени, затем провела сквозь него. Потом уставилась на свою ладонь.
— Когда я увидела его с тобой в первый раз, — сказала она, — то решила, что сошла с ума. Что это за создание, дитя?
— Волшебное, — просто ответила Стужа, даже не пытаясь скрыть гордость, которую она ощущала всякий раз, когда была рядом с Ашуром. Она перекинула юбки через руку и вскочила на широкую спину единорога.
— Без седла? — удивилась Уна.
— Девушка расправила юбки, которые теперь ниспадали с крутых боков Ашура, затем схватилась за густую блестящую гриву и сказала: — Я не возьму его в Кардалу, пусть побродит по окрестным холмам, пока я не закончу свои дела.
— Возможно, тебе придется спешно покинуть город, — предупредила Уна.
— Он всегда рядом, когда нужен мне, — заверила ее Стужа. — Я вернусь вечером или завтра на рассвете.
Она помахала Уне и направилась к Кардале. Еще до того как занялась заря и на востоке порозовело небо, она спрыгнула со спины единорога, отослала Ашура и села у обочины пыльной дороги. С восходом солнца городские ворота широко распахнулись. Она поднялась, отряхнула юбки, закрыла лицо своими длинными волосами и направилась в город. Двое стражников у ворот следили за ее приближением. Она окинула их высокомерным взглядом и повернулась так, чтобы они заметили полумесяц у нее над бровью.
— Погадать? — обратилась Стужа к одному.
Тот сплюнул и отошел.
— Может, тебе? — спросила она другого.
Мужчина в ответ только покачал головой.
Девушка еще раз вопросительно посмотрела на каждого и, рассмеявшись, удалилась, крутя юбками.
Уна вошла в дверь ссутулившаяся и совсем измученная. На локте у нее висела корзинка, полная склянок и кусочков сушеных кореньев. Ее лоб был повязан тряпкой, чтобы волосы не лезли в глаза. Она тихо прикрыла дверь. Старые половицы заскрипели, когда она проходила через комнату. Знахарка устало поставила корзину в угол. Старуха громко вздохнула и выпрямилась, одной рукой массируя спину.
— Уна?
Старушка подпрыгнула, услышав свое имя, и резко повернулась. Ее глаза блестели в темноте.
— Самидар?
Стужа сняла кувшин, которым прикрыла свечу, и откинулась на спинку стула.
— Я вернулась несколько часов назад. Где ты была?
Уна села напротив и опустила голову на руки. Лишь через некоторое время она снова взглянула на Стужу:
— Помнишь, я рассказывала тебе о деревенском парнишке?
Стужа кивнула.
— Ему становится все хуже, лихорадка просто сжигает его. — В ее голосе слышалось отчаяние. Стужа протянула руку и с нежностью погладила свою старую подругу по голове. Уна выпрямилась. — Я сделала все, что могла! — всхлипнула она. — Ничего не помогает.
— Отец мальчика по-прежнему винит тебя? Уна встала и нервно заходила по комнате.
— Он почти уверен в этом. — Внезапно старушка заметила разбросанные на столе карты. Она снова села и перевела дух. — Как твои успехи в Кардале?
Стужа не сумела скрыть своей озабоченности:
— Меня разыскивают, но это мы знали и так. Тогрин обещал тому, кто меня задержит, столько серебра, сколько во мне весу. Тем не менее… — Стужа поднялась и направилась к маленькому свертку, лежавшему на сундуке, в котором Уна хранила одежду. — Я несколько раз раскинула карты, так что сумела заработать немного денег и купила тебе новую свечу, ножик и шаль.
Лицо Уны просияло. Она оттолкнула стул и взволнованно встала.
— Ах, детка! — воскликнула она, принимая подарки. Старуха взяла шаль и поднесла ее к свету, чтобы получше рассмотреть изысканный узор. — Уже много лет никто не делал мне подарков! Какая красивая! — Она повернулась к Стуже и импульсивно обняла свою молодую гостью.
Стужа смутилась. Она не очень-то привыкла к таким нежностям, и ее щеки залила краска. Объятие походило скорее на захват борца, руки Стужи были прижаты к бокам. Противники хватали ее так же, чтобы швырнуть на землю или задушить. Она глубоко вздохнула, ощутив груди старухи, прижатые к ее собственным. Хорошо, ради сохранения дружбы она это вытерпит.
Наконец Уна отпустила ее:
— Ты сказала — нож? У меня уже есть отличный нож, он лежит в корзинке.
Стужа отошла и оперлась на сундук, на котором лежал сверток:
— На самом деле он нужен мне кое для чего. Когда я закончу, он будет твой.
Глаза Уны сузились.
— С тобой что-то приключилось в городе?
Девушка взяла сверток и стала его медленно разворачивать, нож был спрятан под первым слоем. Она положила его на сундук.
— Нет, ничего. — Стужа продолжала разматывать материю. — В какой-нибудь из твоих склянок найдется зиморот и немного сизами?
Уна подозрительно посмотрела на Стужу. В неверном свете свечи ее глаза, казалось, потемнели и ввалились.
— Только зиморот, — ответила она.
— Сизами можно заменить чемерицей, она должна у тебя быть.
Старуха неохотно кивнула.
Стужа закончила разворачивать сверток, но держала тряпку таким образом, чтобы Уне не было видно его содержимое.
— Я так и не получила ответов, Уна. — Стужа говорила тихо и медленно, но в ее взгляде, устремленном на старую знахарку, читалась решимость. — В Кардале мне ничего не удалось выяснить, и карты не раскрываются мне. — Она махнула рукой в сторону стола, на котором была разложена колода. — Тебе известно о проклятии. Чтобы отыскать Аки, я должна вернуться в Марашаи. — Она колебалась, зная, насколько опасно то, о чем она собиралась просить. — Только ты можешь мне помочь.