- Святые боги! - выдохнул Герион и дважды сотворил спираль.
Отец Лорис заговорил, низко поклонившись святыне:
- Сей Предмет дошел до нас от самого времени Прародителей. Сличение с сохранившимися рисунками показывает, что божественная скульптура с высокой точностью повторяет внешность Праотца Кристена. Святой Кристен со своим братом Эдвардом посвятили жизнь изучению наук и познанию природы сил, с помощью которых боги управляют миром. На склоне лет Кристен впал в еретическое заблуждение: решил, что сумел понять закономерности божественной власти, и взялся писать об этом книгу. Боги послали Праотцу грозное предупреждение: его скульптура на глазах изменилась и обрела вот такой ужасающий вид. Кристен немедленно раскаялся в гордыне, сжег еретические заметки и поручил брату написать иную книгу -- бросающую луч на тайны мироздания и должным образом славящую богов. Так появилась...
- "Божественная механика", - сказал пророк. - Мне выпало огромное счастье прочесть этот труд.
- Я не могу удержаться от зависти к вам!
Герион полюбопытствовал:
- Отчего же зломерзкие язвы не пропали с лика Праотца, когда он отринул гордыню?
- Они остались как назидание для потомков.
- А что символизирует свеча в руке Праотца?
- Она -- знак угасания духовности, к коему ведет гордыня. Очевидно, во времена Сошествия эта свеча горела, а угасла в дни ереси Кристена.
- Плохо, - почему-то сказал нищий и нервно почесал плечо. На него не обратили внимания.
Пророк наклонился к изуродованной руке скульптуры, внимательно рассмотрел свечу.
- В ней имеется странность, вы не находите?
Священник согласился. Тщательно присмотревшись, Герион тоже понял, о чем речь: в контрасте с жутковатым правдоподобием скульптуры, свеча была выполнена очень грубо. Ни фитилька, ни капель оплывшего воска -- просто белесый стерженек.
- Скажите, отче, какие чудеса творит сия святыня?
- Исцеляет страждущих, премудрый. Убирает комариную лихорадку, красную сыпь, шейные нарывы, а при должной силе молитвы -- даже постыдные хвори.
- Сквер-ррно... Др-ррянь! - прорычал нищий и яростно поскреб себя.
- Заткнись, ничтожная тварь, - шикнул на него Герион.
Пророк обошел вокруг скульптуры, впервые удостоив внимания не ее саму, а окружающее убранство: дивные и загадочные иконы, вырезанные по черному дереву; стрельчатые мозаичные окна, витиеватые искровые светильники. Перевел взгляд к двери, поискал глазами.
- Верно ли, отче, что искровые светильники зажигаются из центрального нефа?
- Как принято во всех храмах, премудрый.
- Стало быть, днем этот балкон освещен солнечным светом, а после заката служитель сперва зажигает искру, и лишь потом входит на балкон?
- Конечно, премудрый.
- Значит, никто не видит скульптуру Праотца Кристена в темноте?
- Было бы странно прийти к святыне и не увидеть ее из-за темени.
- Отче, вы позволите мне поставить маленький опыт?
Получив согласие, пророк попросил Гериона:
- Позвольте ваш плащ, милый друг.
Тем временем нищий совершенно утратил покой. Он рыскал по балкону, как зверюга в клетке, издавал злое бормотание и так скреб свои руки, будто хотел ободрать с них кожу и уподобиться скульптуре Праотца. Изо всех сил стараясь не замечать нищего, Герион расстегнул серебряную фибулу, скинул бархатный плащ и с низким поклоном подал его пророку.
- Будьте добры, держите один край, а я -- другой. Вы же, отче, придержите ткань по центру.
Трое простерли плащ над головой скульптуры и опустили по краям на манер шатра. Густая тень накрыла Праотца Кристена.
- Глядите на свечу, друзья!
Герион ахнул. В темноте стало заметно, что свечу опоясывают тончайшие лучи света -- не прямые, а изогнутые, как лепестки цветов! Цветок, сотканный из красных лучей, был самым крупным: его лепестки упирались в животы южан. Цветок из голубых лучей имел пару футов в поперечнике и целиком помещался внутри красного. А самый крохотный цветок состоял из белесых едва заметных лучиков и жался к самой свече, будто надетая на нее корона. Что же до свечи... она источала призрачное, едва видимое мерцание.
Герион попятился и выронил плащ. Отец Лорис в изумлении уставился на Пророка: