Чтобы как-то разрядить атмосферу, Ксан достал фотоальбомы и стал показывать снимки той, настоящей своей жизни. Голос его потеплел, от прежнего равнодушия во взоре не осталось и следа.
Я не знал, что сказать и решил сменить тему.
— А это кто?
На нескольких фотографиях красовался молодой здоровяк с роскошной шевелюрой. С какой-то девицей в обнимку, за рулем спортивного «лотоса», с веселой компанией на фоне горного пейзажа.
Ксан вздохнул и пригладил редеющие волосы.
— Здорово я изменился. И не узнать.
Смутившись, я ненатурально закашлялся. Каков болван!
— Да ты не расстраивайся, — засмеялся Ксан. — Я был моложе и выглядел по-другому.
На одной из фотографий он был запечатлен со сломанной ногой, тщательно упакованной в гипс. Опираясь на костыли, красовался на фоне гор в заломленной набок войлочной шапке «пакколи», которую носят все пуштуны.
— Бандитская пуля? — Затертая шутка прозвучала неудачно. Ксан поморщился, затем, поудобнее устроившись в кресле, приступил к рассказу.
Это было еще до уничтожения Всемирного торгового центра и создания антитеррористической коалиции. На талибов никто не думал нападать, а американцы и европейцы демонстрировали явное снисхождение к кандагарским властям и поддерживали с ними тесные связи. Считалось, что с муллой Омаром можно найти общий язык, и проблемы создает один Усама бен Ладен, пользовавшийся гостеприимством одноглазого лидера Движения Талибан.
—Тогда мы, — говорил Ксан,—пытались выяснить каналы поставок оборудования и технологий в ядерный центр талибов в афганской провинции Пактия, и Москва дала добро на взаимодействие с ооновцами. Не стану забивать тебе голову разными деталями. Короче, поступила информация, что пакистанцы собираются передавать талибам оперативно-тактическую ракету «Хатф-1».Это лучшее из того, что они разработали. Дальность полета—около ста километров, предельный вес боеголовки — полтонны.
Ксан заулыбался так, словно «Хатф-1» была его любимым ребенком.
— Мы предполагали, что передача будет осуществлена на авиабазе в Харане, во время праздника ракетных войск...
Приглашенные летели пассажирским «фоккером». Самолет зафрахтовало министерство обороны, и в салоне рябило от фуражек с разноцветными околышами, кокард и мужественных усов, не оставлявших сомнений в непобедимости пакистанской армии. Гражданских тоже было немало — в основном, из министерств, научных институтов и дипкорпуса. Иностранцам впервые открывали доступ в те места, где взрывали пакистанские ядерные устройства. Это делалось для того,чтобы продемонстрировать транспарентность национальной ядерной программы, надежность системы контроля, а заодно поиграть мускулами, показать, кто хозяин в регионе.
Удручающе серьезный голландский советник Алан Босворт считал, что из этого ничего не выйдет. «Помяните мои слова, — говорил серолицый дипломат из страны промозглой сырости и тюльпанов, — американцы возьмутся за Афганистан и паков не пожалеют». Кое-кто с этим охотно соглашался, другие спорили, однако серьезности Алана не разделял никто. Полет проходил беззаботно. Дипломаты и ооновцы лихо осушали бутылки со спиртным, пакистанцы взирали на них со смешанным чувством зависти и осуждения. В мусульманской республике потребление алкоголя каралось тюремным заключением, и люди, отдававшие должное этому пороку, на публике старались сдерживаться.
—Эй! Ксюша! — заорал жирный австралиец Терри Мак-мэн. В посольстве он числился консулом, а кроме того был штатным сотрудником австралийской секретной службы.Слыл забиякой, выпивохой и обожал сальности. Недолюбливал Ксана и нарочно коверкал его имя на женский манер.
—Не ожидал тебя здесь увидеть, — пролаял Макмэн, перекрывая своим басом гул моторов. — Думал, ты только террористами занимаешься. Теперь тебе бомбу подавай?
—Это ты у нас многостаночник, — отшутился Ксан. — А я просто турист, — тут он примирительно улыбнулся. — Нам прислали приглашение, как и всем.
— Ну-ну, — буркнул Макмэн. — Не знал, что ты такой любознательный.
«Фоккер» летел три часа. Миновав густонаселенные равнины Пенджаба, перевалил через Соляные горы. Затем углубился на территорию Северо-западной пограничной провинции: внизу проплывало плоскогорье Таба Кахар. Наконец самолет вошел в воздушное пространство беднейшей пакистанской провинции — Белуджистана. После Кветты, Ранжпаи и Нушки[7] достиг запретной зоны — бессточной и засушливой области Харан,расположенной на северо-западе. С одной стороны, ее ограждали от внешнего мира горы Чагай, с другой — хребет Рас Кох.