В 1998 году ядерные взрывы прогремели сразу на двух полигонах: чагайском и харанском. Где-то между ними затерялась авиабаза, куда доставили экскурсантов. Поманив их запретным плодом, пакистанцы по обыкновению сплутовали.Гостей не повезли ни в Чагай, ни в Харан (там-де небезопасная радиационная обстановка), ограничив их передвижение пределами базы. Выбор оказался невелик: бродить под сенью гигантских шатров, разглядывая многочисленные стенды и экспонаты (схемы центрифужного обогащения урана, обломки скалы, в которой долбили шурф для закладки ядерного заряда) или выходить наружу и любоваться ржаво-коричневыми тонами пустынного ландшафта. Солнце палило нещадно, «зеленка» практически отсутствовала, и контраст с Исламабадом,утопавшим в буйной растительности, был разительным.
Среди публики выделялся грузный афганец — Абдул Раззак, талибский генконсул в Пешаваре. Он не слезал со стула, демонстративно подремывая. Его выдавали только руки— тонкие, цепкие пальцы терзали изумрудные четки, царапали полированные бусины.
Абдул Раззак выполнял не только консульские обязанности, представляя также секретную службу В частности, он занимался поиском и ликвидацией афганских диссидентов, нашедших убежище в Северо-западной пограничной провинции. По сведениям Ксана, именно он должен был принять ракету от пакистанских военных.
На три были назначены выступления Афзала Илахи Махмуда и Рустам Хана, директоров корпораций, занимавшихся разработкой ракетно-ядерного оружия. Они попотчевали гостей безобидными байками из истории «исламской бомбы» — аудитория позевывала и перешептывалась. Оживление возникло, лишь когда настал черед вопросов.
Зал оживился, когда слово взяла Тасмина Азиз. Прежде она работала в одном из экспертных подразделений Объединенного разведывательного управления (сокращенно — ОРУ),но, после того как армия сместила демократическое правительство, была уволена. Новый шеф не простил ей свободомыслия и независимости.
Тасмина происходила из богатой аристократической семьи. Была умна, начитана, располагала ценными источниками информации, отличалась красотой и женственностью.Ей было тридцать с небольшим, а смотрелась она в худшем случае на двадцать пять. Шальвар-камиз — чуть более прозрачный и обтягивающий, чем это дозволялось местными приличиями; яркая, сочная помада придавала блеск и выразительность нежным губам, густые волосы обрамляли лицо,сводившее с ума многих мужчин. Убежденная феминистка,Тасмина никогда не была замужем. Поклонников, тем не менее, не отвергала и даже начинала тосковать в их отсутствие.К числу ее недостатков относились тщеславие и почти полное отсутствие таких качеств, как сдержанность, осторожность.
— Вопрос к любому из уважаемых докладчиков, — звонкий голос женщины заставил встрепенуться замшелых профессоров и закрутить усы бравых вояк. — Наши ядерные устройства создаются на основе урана-235, но урановый путь давно завел нас в тупик. Он не позволяет конструировать компактные, легкие боеголовки, которые можно установить на ракетах типа «Хатф». Так вот — не считаете ли вы целесообразным заняться плутониевыми боезарядами?
Отвечать взялся Илахи Махмуд. Он славился как ретроград и ненавистник молодежи.
— Многоуважаемая Тасмина продемонстрировала свою осведомленность, честь ей и хвала. Создание ядерных устройств — процесс сложный, отрадно, что это понимают даже красивые дамы. Схемы на основе обогащенного урана наиболее дешевы и просты, наша родина не намерена обзаводиться дорогостоящими плутониевыми боеголовками и тратить миллиарды на бессмысленную гонку вооружений. Главное уже сделано: Пакистан получил оружие победы и величия.
Аудитория неистовствовала, хлопала в ладоши, по ручкам кресел и собственным коленям. Раздавались выкрики: «Пакистан зиндабад! Пайндабад!»[8]. Тасмина сидела с непроницаемым лицом, мяла и скручивала шелковыйВидно, нервничала, корила себя за неосторожный вопрос. Ксае про себя выругался. Привлекать к себе внимание таким образом — что может быть глупее? Он завербовал Тасмину около года назад, она и сообщила о предстоящей передаче «Хатф-1».
.Ксан встал со стула, грузно прошелся по комнате, наклонившись к батарее центрального отопления, пощупал ее ребристые бока. Они были едва теплыми, и хозяин недовольно прищелкнул языком: