Ксан замолчал и углубился в свои мысли. Мы свернули с набережной, перешли реку по Большому каменному мосту, приблизились к кинотеатру «Ударник». Ксан окинул его одобрительным взором, что- то пробормотал насчет «строгой красоты» конструктивизма и принялся названивать в таксомоторную компанию, собираясь вызвать машину.
После моих слов он удивленно склонил голову, будто был искренне озадачен прозвучавшим вопросом. Я давно понял, что Ксан, при всех его достоинствах, не лишен кокетства и питает определенную слабость к дешевым эффектам. Я охотно прощал ему эти качества и исправно подыгрывал, когда того требовал привычный сценарий. Ксан, например, любил интригующе прервать повествование в самый кульминационный момент, делая вид, что говорить, якобы, больше не о чем и так все ясно. Я настаивал на продолжении, и, в конце концов, рассказчик благосклонно уступал.
— Конечно! Ты обещал рассказать, как тебе помогло вранье. Но не рассказал.
— Прости, дружище, о главном запамятовал.
Примерно четыре месяца прошло после утверждения в Кабуле нового «демократического» правительства. Борьба с терроризмом продолжалась, но приобрела рутинный характер. В соседнем Пакистане все свыклись с постоянными операциями спецслужб, которые, впрочем, не мешали боевым группам талибов и аль-каидовцев продолжать сопротивление в районах, примыкающих к афганской границе. Иностранцы, одно время не высовывавшие носа из Исламабада, почувствовали себя вольготнее, вновь принялись путешествовать. Среди излюбленных туристических маршрутов (поездки в Лахор, по Каракорумскому шоссе, на горнолыжный курорт Малам-Джабба) особой популярностью пользовалось «сафари на паровозе». Так называлась железнодорожная экскурсия по знаменитому Хайберскому проходу, соединяющему Пакистан и Афганистан через хребет Сафедкох.
Небольшой состав тянул реликтовый локомотив, построенный в Великобритании в году на заводах компании «Кингстон». Паровоз, и три старинных вагончика были тщательно отреставрированы, заново выкрашены и вылизаны до блеска. Все латунные и хромированные детали огнем горели, столетний двигатель СГ (его называли «черной красоткой») фырчал ровно и успокаивающе. Игрушка, а не поезд.
Прохаживаясь перед серым фасадом «Ударника», Ксан курил сигарету за сигаретой:
— После сентября года вся российская колония с тоски выла. Никаких развлечений, вылазок в горы, меры безопасности просто сумасшедшими были. Поэтому, когда ситуация слегка устаканилась и разрешили выезжать за пределы Исламабада, наша публика ошалела от запаха свободы. Особенно женщины неистовствовали, в общем, ударились в туризм. Их можно понять: старались успеть как можно больше. Кто его знал: любой новый теракт, вспышка напряженности, и всех снова заставят сидеть в столице. На это самое сафари, в основном, дамы отправились.
— Это действительно стоило того?
— Еще бы! Романтики и экзотики хоть отбавляй. Начнем с того, что эту «железку» строили с учетом возможного нашествия русских. Англичане всегда подозревали Россию в экспансионистских замыслах и не жалели средств на оборону.-километровая железная дорога от Пешавара до Ланди Котала, построенная в двадцатые годы, обошлась в шесть миллионов фунтов. С инженерной точки зрения, она не имеет себе равных. Проложена на высоте футов над уровнем моря. Первые двадцать километров поднимается вверх, затем стремительно опускается. Проехаться по нейнастоящий аттракцион. туннеля, моста. Крутые повороты, зигзаги. В одном месте изгибы полотна точь-в- точь повторяют рисунок буквы «дабл'ю».
Ксан задрал голову и устремил свой взор в небо, словно там можно было увидеть отражение «железнодорожного сафари».
— А вокруг было небезопасно, территория племен, там никакие федеральные законы не действовали, ну, я тебе об этом прежде рассказывал. Самые замечательные места для дакойтов, убийц и террористов.
Ксана разбудили среди ночи. Не звонком, а примитивным и грубым стуком в дверь. В те дни работы была тьма, и усталость брала своё. Ксан пару дней разгребал «завалы» и решил устроить себе праздник. Отключил телефоны и рухнул в постель в надежде поспать часиков десять. Не вышло.
В дверь колотил его приятель, журналист Лева Иконников, который отправил на экскурсию супругу и дочку. С трудом сбросив с себя сонное оцепенение, Ксан посмотрел на часы: три ночи. Сначала подумал, что началась гроза гулкие удары напоминали громоднако быстро понял свою ошибку.