– Начнем с этого, ответила Адриана. – Если это не успокоит вас и не снимет боль, я увеличу дозу. – Она подошла к кровати и потянулась к левой руке пациентки. Для первого раза, доктор, я сделаю вам укол внутривенно. А потом посмотрим.
– Сделайте укол в правую руку, пожалуйста. Там вены лучше.
Адриана обошла кровать, расстегнула и закатала рукав па правой руке. Потом пошла к шкафчику и приготовила шприц.
Когда она снова приблизилась к пациентке и стерилизовала руку, женщина вкрадчиво заговорила:
– Медсестра и убийца в одном лице. Должно быть, с таким конфликтом внутри тяжело жить, сестра Уоллес?
Адриана сделала укол без комментариев.
– Мы скоро вас развяжем, – сказал я. – Вам будет удобнее. Вы обнаружите, доктор, что вы очень слабы. Вы не сможете справиться с нами даже без морфия.
– Почему вы все время меня так называете, Чарльз? Что вас к этому вынуждает?
– Я скоро нас развяжу, ответил я, и мы с Адрианой вышли из комнаты.
Я запер дверь. Адриана подошла к кухонному шкафу вытащила бутылку бренди и налила две щедрые порции. Потом мы вернулись в спальню в другом конце дома.
– Странно: он знает, на какой руке у Алисы лучше вены, – сказала Адриана, сев в кресло у камина.
Я помешал угли в камине и подбросил дров.
– А он прав? Эти вены, по-вашему, лучше?
– Не уверена. Дайте-ка подумать, – ответила она. – Не знаю, Чарльз. Я в основном делала ей уколы внутримышечно, не в вены. Но на этот раз понадобилось быстрое и сильное действие.
– Алиса могла знать о своих венах, – сказал я, но с нами говорит не Алиса.
– Если только мы не ошибаемся, – прибавила Адриана.
– Сколько времени нужно, чтобы лекарство подействовало? – спросил я.
– Несколько минут. Я дала ему полную дозу, хотя он просил половину.
– Тогда вернемся и посмотрим на руки Алисы. Может, мы сможем понять, что он имел в виду.
– Это так странно, Чарльз: не знать, как обращаться к… Алисе. Не знать, кто там на самом деле.
Минуту я сосредоточился на том, чтобы наладить огонь.
– Насколько я понимаю ситуацию, – сказал я, сев, – Алиса тоже там, но она где-то в глубине, где не понимает, что происходит. Она отдыхает, дремлет. Об этом свидетельствуют дневник и рассказ Таунби. Гассман, напротив, находится на поверхности. Он сознает все, что происходит, и он думает. Он думает, как Гассман. Он знает все, чему научился, включая многое об Алисе, чего мы с вами не знаем, возможно, чего она сама о себе не знает.
– Давайте будем помнить, что у него за спиной девяти то лет обучения и что он хладнокровный убийце в придачу. – Адриана взглянул на часы, – Однако через пять минут он перестанет так активно думать, – сказала она. – Тогда мы сможем развязать его, чтобы он пользовался уборной без нашей помощи. Я бы предпочла держаться от него подальше.
Я молча сидел, глядя на огонь, пока Адриана не поднялась с кресла. Мы вернулись к камере, посмотрели в глазок, чтобы увериться, что Гассман спит, и отперли засов. Алиса крепко спала. Чтобы убедиться в этом, Адриана уколола ладонь спящей женщины своим острым ногтем. Я развязал и убрал веревки, и Адриана начала снимать с нее платье. Расстегнув несколько пуговиц на груди, она расстегнула и левый рукав.
– Взгляните на это, Чарли, – сказала она, указывая на левое запястье.
Там, под пуговицами, виднелась деревянная рукоятка ножа. Простого кухонного ножа с восьмидюймовым лезвием, на котором засохли крошки от пирога. Я поднял его, а Адриана сказала:
– Так вот почему вены на правой руке лучше: между ними и шприцем нет ножа.
– Я ведь стоял прямо за ним, когда он его взял, сказал я, – и совершенно ничего не заметил. Я удивлен, что он до сих пор не перерезал веревки. Я связал его некрепко, и он мог бы уже дотянуться до ножа правой рукой.
– Он знал, что ничего не в силах сделать, пока не отдохнет, – сказала Адриана, качая головой в каком-то мрачном восхищении. – Но он мог бы поступить умнее и убрать нож из рукава. Хотя бы спрятать под подушкой.
– Наверное, не ожидал, что мы его разденем. А так нож был очень хорошо спрятан. Не хочу даже думать о том, что бы он сделал с помощью этого ножа при благоприятных условиях.
Осмотрев руки пациентки. Адриана сняла с нее платье, надела ночную рубашку и накрыла тело Алисы одеялом. Я собрал веревки и осмотрелся, чтобы удостовериться, что в комнате не осталось ничего лишнего. Мы все вынесли и заперли дверь.
Когда я положил нож на кухонный стол, Адриана спросила:
– Где пистолет, Чарли?
– У меня за поясом, – ответил я, рефлексивно касаясь ремня правой рукой.
– Не думаю, что следует вносить его в комнату. Гассман может до него как-нибудь добраться. И не думаю, что следует оставлять его там, где он может додуматься поискать его, – например, в ящике.