поскорее проводить меня до ворот, пока я не надумал воспользоваться его приглашением.
Провожал Вольдемар недвусмысленно — взял меня под руку и повел.
— Катипут! Открывай ворота, бездельник! — во всю глотку завопил он, выйдя из дома.
Хьюгго, вопреки обыкновению не лежавший, а стоявший в тени, увидев меня, приветственно зарычал. Зарычал чуть слышно, соблюдая все правила приличия, но
Вольдемар все же испуганно вздрогнул и наградил нас недовольным взглядом. Мне
показалось, что Хьюгго малость смутился.
— Катипут! А ну отвечай, когда тебя зовет твой благодетель! Эй, Катипут! — продолжал
надрываться Вольдемар. — Проклятый бездельник, чтоб тебя крэтсы сожрали!
Я вскочил на спину Хьюгго.
Так и не докричавшись Катипута, Вольдемар, пыхтя от злости, сам отодвинул оба засова
и открыл ворота. В ответ на мой прощальный кивок он криво улыбнулся и помахал мне
рукой. Кселена так и не появилась — вероятно, у нее были дела поважнее, чем проводы
всяких проходимцев.
Странное дело, некоторые люди вроде бы стараются вести себя как подобает, пытаясь снискать симпатии и уважение окружающих, но у них ничего не выходит. Во
всем чувствуется фальшь, которая сводит на нет все их усилия. К таким людям относились
хозяин Райского Уголка и его жена. Покидая Райский Уголок, ловишь себя на мысли о том, что только нечто весьма важное может заставить тебя еще раз сюда приехать.
— Странствуй невредимым! — крикнул мне вслед Вольдемар.
Я быстро прошептал простенькое заклинание, отводящее сглаз и порчу.
Благословение Вольдемара хуже иного проклятия.
Размеренным шагом Хьюгго пошел вперед по дороге. До развилки мне надлежало
определиться с дальнейшим маршрутом. Задача была не из легких. Поиски дочери
Дамируса, еще толком не начавшись, уже заходили в тупик. Другой бы на моем месте
вернулся бы в столицу ни с чем, но я так поступить не могу: раз взялся за дело, то доведи его
до конца — таков мой девиз. Однако я не мог бесцельно путешествовать по материку, надеясь на счастливое стечение обстоятельств и попусту теряя время. Надо было сообразить, как и где я могу добыть сведения об исчезнувшей девушке.
Где я могу их добыть? У кого? И насколько достоверными они окажутся?
Вдруг меня осенило: волхв Оден — вот кто мне нужен! Да-да, именно Оден, старый и
мудрый, как сама вечность.
Мой Учитель Панеоник всегда отзывался об Одене с великим почтением. Так же, как и
мой отец, лекарь Гасстерт.
«Одену ведомо сокровенное, скрытое от прочих глаз. Мир для него словно открытая
книга», — любил повторять Учитель Панеоник.
Как эта удачная мысль не пришла в мою голову раньше? Ручаюсь, что и сам Дамирус не
догадался послать к Одену гонца за советом. Да, Оден мудр, способен предвидеть будущее и
даже повелевать стихиями, но он уже давно пресытился обществом людей, живет
отшельником где-то на кряже Кайар, и поэтому о нем все позабыли. Человеческая память
коротка, в жизненной суете люди быстро забывают обо всем, что не напоминает о себе
постоянно.
Гордый собой, я приободрился, расправил плечи и у развилки слегка шевельнул правой
ногой. Хьюгго послушно повернул вправо, но стоило нам немного углубиться в лес, как он
остановился и зарычал. Я насторожился, напряг слух и внимательно огляделся по сторонам, но не заметил ничего, что могло угрожать нам. Хьюгго еще раз подал голос.
— Что случилось, Хьюгго? — недоуменно спросил я. — Ты в порядке?
— Он говорит, что пора показаться на глаза доброму хозяину. Новому хозяину, славному
хозяину по имени Эвальд! — раздался под брюхом Хьюгго голос, который нельзя было
спутать с чьим-то другим, и из серебристо-голубой шерсти вынырнула голова Катипута. Он
уставился на меня радостно и в то же время немного настороженно.
— Катипут! — воскликнул я, тотчас догадавшись, в чем дело. — Ты решил удрать от
жадного хозяина? Или я ошибаюсь?
— Да, мастер Эвальд! Катипут навсегда покинул негостеприимный Райский Уголок!
Катипут будет служить тебе верой и правдой, потому что ты добрый и накормил голодного
Катипута так, что он до сих пор не хочет есть. Давно с ним не было такого.
Проворно перебирая руками, Катипут вскарабкался на спину Хьюгго и уселся верхом
напротив меня. Вид его выражал безграничный восторг и беспредельную преданность. От
ошейника с шипами он уже успел избавиться.
Хьюгго, освободившись от хрупкой ноши под брюхом и сообразив, что я не собираюсь