Я не претендую на то, что рассказала тебе все, я сама мало думала о предмете — радость жизни, ибо через меня, через мое сердце проходит так много человеческого страдания, что трудно думать о другом. Но не этот предмет — тема моего письма к тебе, малыш…
Я призываю тебя искать и находить радостные и прекрасные стороны в человеческой жизни, не только в прекрасной природе, но и, главным образом, в окружающих людях, и стремиться быть другом таких людей, проходя мимо нытиков, попрошаек, хвастунов и эгоистов. Пусть они живут сами по себе, не становись их рабом и опекуном, это неоправданная трата времени.
Вообще, я так много передумала за эти годы, так много пропустила через свои руки и сердце людей, что теперь очень хорошо знаю природу человека, а потому еще раз тебе говорю: ищи умных и добрых, преданных и честных, их не так много, они разбросаны золотыми крупицами в серой массе потребителей, — но общение с ними приносит громадную радость, ищи ее и ты будешь счастлив необыкновенным счастьем, которое знают единицы.
Мой мальчик, я от души поздравляю тебя с возмужанием и желаю тебе вырасти честным, добрым и умным человеком.
Целую тебя
Женщина, которую я люблю
«Мудрая, добрая, неустрашимая Ида, — здравствуйте!»
(письмо из тюрьмы).
Вот и мне довелось это увидеть.
Вот и мне, наконец.
Вот и мне…
Сколько раз приезжал я сюда, год за годом, провожая друзей своих! Сколько раз стоял я тут, задрав голову кверху, а они уходили за стеклянную перегородку, они улетали свободными, они пропадали навсегда!
Сколько раз это было, сколько несчитанных раз!
Я провожал многих, и возвращался назад, в свой отказ, и опять провожал, опять и опять, не зная, когда же придет, наконец, мой черед.
Я провожал многих, и это было тяжело.
Это было невыносимо — возвращаться назад, к ожиданию, к чемоданам, к полной безысходности завтрашнего дня.
Но насколько оказалось тяжелее, когда провожают тебя!
Насколько это невыносимее!
Вот и мне, наконец, довелось это увидеть.
Вот и мне…
Я стою наверху, на лестнице, и гляжу вниз, в последний раз, на друзей своих.
Стыдно глядеть им в глаза. Стыдно и больно.
Потому что я уезжаю, а они не могут уехать.
Я получаю свободу, а они остаются заключенными.
Заключенными, у которых нет срока заключения!
Одни ждут уже три года, другие — пять, третьи — восемь…
И завтрашний день — не их день.
И завтрашняя жизнь — еще не их жизнь.
Я уезжаю, а они остаются…
И дети — среди них.
И женщины — среди них.
И Ида Нудель…
«…здесь, действительно, зима, снег и холод, холод внешний и холод внутренний…
…в Москве гнусная атмосфера — допросы. Ищут слабого и потом набросятся, как шакалы…
…если с кем-то из здешних что-то случится, то главная задача ваша — не лить слезы и выдумывать ужасы, а спокойно и упорно, печатать, контактировать..
..жизнь — это борьба, и надо жить, борясь. Конечно, в борьбе летят ободранные куски мяса и кровь, но что делать?..
…я обдумываю одно дело: взвешиваю пока все за и против. Я проживу здесь еще пару лет и стану как мужчина, — все взвешивать, все оценивать, — провались они все пропадом, что они из меня делают, сволочи?!.»
Мужчины!
Поговорим о женщинах, мужчины!
О неземных, эфирных созданиях, нежных и хрупких, томных и кокетливых, которым розами благоухать, мотыльками порхать, срывать по жизни цветы удовольствий.
Я открываю газету. Я читаю новую корреспонденцию из Москвы. Я вижу знакомые имена. Как далеки вы от нас! Как нам до вас близко!
Еще демонстрация…
Еще голодовка…
Еще допрос со слежкой…
Еще и еще!
Женщины! И все это наши женщины…
Когда у мужчин кончаются силы, когда на мужчин наваливается отчаяние, когда мужчин ломает болезнь или страх, когда мужчин уволакивают в тюрьму, — на их место встают женщины.
Неземные, эфирные создания, нежные и хрупкие, томные и кокетливые, которым розами благоухать, мотыльками порхать — и так далее, и так далее…
На которых дом, дети, заботы женские — заботы мужские.