Он вынул пакет из красной бумаги и, дрожащими пальцами, подцепил одну из крошечных пилюль на кончик ногтя, но затем, утратив решимость и доверие к подарку, шевельнул пальцем и сбросил пилюлю на бумагу. Сложил пакет и убрал его в карман пояса.
Дурак, опять подумал он. Трус.
Он сможет позаботиться о ней, внезапно подумал Вейни. И вообще непонятно, что эти пилюли в красной бумаге лечат. Лучше подождать момента, когда будут нужны ясная голова и твердая рука, а пока лучше не рисковать.
Он, насколько мог, устроился поудобнее, схватился руками за луку седла и посильнее оперся на нее, и дал боли свободно путешествовать по телу, согнув и разогнув правую ногу. Казалось, что в нее впились раскаленные иголки, пот тек по лицу и капал на побелевшие кисти рук.
Он смотрел, как Чи подъезжает к самым дверям, подводит чалого вплотную к краю железного чудовища и слабым человеческим кулаком ударяет по уходящей к небу массе металла, которая едва слышно отзывается на его удары.
— Я Чи ап Кантори, — крикнул он голосом, который рядом с гигантскими дверями казался мышиным писком. — Я Чи, лорд Морунда, Хранитель Юга! Я привез гостей, которые просят аудиенцию у Сюзерена! Откройте двери!
Не откроют, подумал Вейни. Казалось совершенно невероятным, что внутри даже услышат его. Он поглядел на каменную кладку, поддерживающую огромные ворота, ожидая, в лучшем случае, небольшую группу одетых в черное лучников и дождь стрел. Предостережение, вот все, чем он мог помочь в этом месте — крикнуть, чтобы Моргейн успела вынуть меч. Да, но так близко к воротам, огромный риск…
Но грохнул металл, уши резанул стон задвижек, лошади испуганно отскочили: объятая внезапным страхом Эрхин на мгновение встала на дыбы, потом пришла в себя и опустилась обратно. Он ухитрился не потерять равновесие, осадил ее, а потом успокоил запаниковавшего жеребца, повод которого был привязан к Эрхин.
Железные двери заскрипели и начали открываться наружу. За ними оказался затененный зал, размерами под стать им, потолок поддерживали колонны, более высокие, чем любое дерево в Шатане.
Он откинул кольцо, которое удерживало меч на спине, и дал мечу соскользнуть на бок.
— Нет, еще нет, — сказала Моргейн, а Чи и его спутники уже въезжали в огромный зал. Она тоже поехала за ними, так же медленно и спокойно, как мужчины перед ней.
Вейни коснулся Эрхин пятками и сдержал нетерпеливую кобылу, потрепав по потной шее. Рука тряслась.
Разумно. Он проехал между створками дверей, и каждая из них была выше стен Ра-Мориджа. Барельефы на внутренней поверхности ворот он уже не увидел, потому что не осмелился оторвать взгляд прохода, по которому ехал. С каждой стороны высились массивные колонны, освещенные лучами солнечного света, падавшего сверху.
И вот перед ними вторые ворота, тоже вделанные в камень.
Закрытые.
Ожидали ли мы чего-то другого, спросил он самого себя, и вздохнул затхлый воздух, обрушившийся на них, влажный и противно-холодный после жаркого полдня снаружи. Потом он услышал звон: ворота позади них закрывались, и опять пришлось успокаивать Эрхин, которая нервно заплясала под ним. Но огненно-мордый жеребец, повод которого был привязан к Эрхин, не собирался успокаиваться, и бесновался, прыгая из стороны в сторону. Копыта молотили по камню, эхо отражалось от пола и стен, а скрежет работающих машин смешивался со звоном цепей и железных колес.
Широкая полоска солнечного света, лежавшая на них, сузилась и совсем исчезла, когда ворота плотно закрылись позади них.
Лошади постепенно успокоились, и наступила полная тишина.
Среди леса колонн раздались громкие шаги. К ним шел кел в черной броне, его серебряные волосы спадали на плечи, в руке он держал светильник.
Шаги многих ног. Но колонны скрывали все, что двигалось за ними.
— Милорд Хранитель, — сказал Чи, осадив чалого.
— Хранитель Юга? — спросил Хранитель Сейирна. Не молод и не стар, лицо словно вырезано из кости, глаза — холодное стекло.
— Да, милорд, — ответил ему Чи. Юное лицо, юное тело, но перед мрачным лордом на чалом жеребце сидел не юноша. — Я Киверин Асфеллас.
— Вместе с…?
— Ранин ап Эорунд, раньше Тауллин Дарас, и Хесиен Исирин, офицеры у меня на службе, вместе с двумя путешественниками, едущими под мою ответственность. Мы эскортируем эту леди и ее спутника в Мант.
Глаза лорда Хранителя остановились на Вейни, потом перешли на Моргейн и застыли, холодные и непроницаемые. — Они с той стороны.
— Да, милорд. Я настаиваю, чтобы вы говорили с ними уважительно. Произошла ошибка, они прошли через ворота Морунда, связались с людьми, поверили тому, что люди наврали им и в результате получилось дорогостоящее взаимонепонимание. Леди защищалась, и очень сурово обошлась с теми, кто встретился на ее пути.
Умный, собака, подумал Вейни, сердце билось как кузнечный молот, голова слегка кружилась. Чи, выведи миледи наружу, и я твой должник, клянусь.
И, О Небеса, холодные глаза Хранителя перешли на них, но решительности в его глазах стало поменьше.
Не дурак, в любом случае. Не тот, кого легко сбить с ног. — Чем вы защищались, леди?
Моргейн выехал немного вперед; Вейни тут же сдвинулся так, чтобы закрывать ей спину.
— То, чем я защищалась, — холодно сказала Моргейн, — и все остальное — между мной и вашим Сюзереном. Но я от всей души поблагодарю вас, милорд, если встречу от вас больше уважения, чем мне было оказано в этом мире за время путешествия. Более лучшие манеры — великое дело.
Долгое молчание. Потом Хранитель опять заговорил: — Мы должны посоветоваться с властями в Манте.
— Я бы предложила вам, милорд, посоветоваться с самим Скаррином, и не тратить время на всяческих властей и помощников. Он единственный, кто может сказать да или нет, и если ваши так называемые власти не полные идиоты, они все равно обратятся к нему, и я заверяю вас, лорд Хранитель, он будет вам благодарен, если вы обратитесь к нему прямо, а не через цепочку инстанций, которым совершенно ни к чему знать мое имя и мое дело, и так будет лучше для вашей безопасности, милорд Хранитель.
В огромном зале стало совсем тихо.
— Я умоляю вас, — сказал Хранитель, — оставить лошадей моим помощникам и принять мое гостеприимство. Выскажите мне все ваши жалобы, и имена людей, которые вас обидели. Уверяю вас, Сюзерен восстановит справедливость.
Холод пополз по теплому залу, у Вейни возникло чувство, что западня захлопнулась. — Это ловушка, — прошептал он на родном языке. — Лио, прошу тебя, нет.
— Милорд Хранитель, — веско сказала Моргейн, — я боюсь — боюсь за вас. Я очень неудобный гость. Обо мне заботятся Хранитель Морунда и его люди, и я уверена, милорд, что вы одобрите такое положение дел, когда услышите то, что я вам скажу. Хранитель Юга захотел узнать о моих делах больше, чем вы, милорд, когда-нибудь захотите. И он создал для меня трудности. Я пообещала ему, что, если он исправится и его лорд освободит его, я возьму его самого и его людей с собой, и сохраню им жизнь. Но я не собираюсь уходить из этого мира в окружении советников и телохранителей вашего лорда. Я, со всей серьезностью, предупреждаю вас, милорд Хранитель Сейирн Нейс: мои дела — тайна, я уже и так сказала вполне достаточно, чтобы поставить вас с опасное положение. Сделайте так, как я сказала вам. Немедленно пошлите сообщение вашему лорду: Моргейн Энджурин здесь и хочет видеть его, по делам, которые может объяснить только ему самому.
— Эндж…?
Моргейн медленно произнесла слово по слогам. — Будьте точным. Будьте очень точным, милорд. Речь идет о вашей — и его — безопасности.
— Я — у меня нет прямой связи с Сюзереном. Но я могу спросить его. И для этого нужно время. Я прошу вас — сойдите на землю, дайте отдохнуть вашим лошадям, позвольте предложить вам еду и вино—