Вероятно, на лице моем появилось соответствующее выражение, поскольку Давваб сказал со смешком, словно бы извиняясь:
— Мы помешали ему читать!
Одновременно он буравил меня уничтожающим взглядом. Затем добавил:
— Этот господин только и делает, что читает. С утра до вечера. Чтение — его страсть.
Это было не совсем верно, он слегка приукрасил положение дел — с явной целью повысить интеллектуальный престиж своей клиники.
— Если так, — говорит Надя, — я подарю ему книгу, которую только что прочла.
Открывая на ходу свою сумочку, она направляется ко мне.
— Не стоит труда, — отвечает директор.
Но она уже стоит рядом со мной. И я вижу, как она что-то сует в книгу, прежде чем протянуть ее мне.
Затем возвращается к Даввабу, и тот выдавливает из себя улыбку. Я же, по-прежнему крайне удивленный, машинально открываю книгу. Однако не успеваю рассмотреть даже заголовок. Вверху, в правом углу, над фамилией автора, написано карандашом имя владелицы. Надя К.
Я сразу встаю. Вглядываюсь в нее с необычной для себя пристальностью: только что в ее лице мне открылись черты, напоминающие Клару. В эту секунду я сознаю — без тени сомнения, — что там стоит моя дочь. И чувствую, что Давваб не знает, кто она. И иду к ней, обещая себе, что не выдам ее. Но она, увидев, что я двигаюсь, словно автомат, пугается. Понимает, что я узнал ее, и боится, как бы из-за меня не рухнул весь ее план.
Тут я подхожу к ней и показываю на книгу, говоря: «Спасибо!»
Она хватает протянутую ей руку, которую я начинаю встряхивать, повторяя: «Спасибо!», «Спасибо!», «Спасибо!» — не в силах остановиться.
— Ваш подарок его тронул, — переводит директор с нервным смешком.
Я притягиваю к себе Надю, чтобы поцеловать ее.
— Пожалуй, хватит уже, вы переходите все границы! — вопит этот тип.
Но Надя, с трудом сохраняя хладнокровие, бросает:
— Оставьте его, здесь нет ничего дурного!
Тогда я прижимаю ее к груди. На короткое мгновение. Я вдыхаю ее запах. Тут Давваб отстраняет меня.
А она, не желая провалить свою миссию из-за приступа чрезмерной чувствительности, говорит:
— Какой он трогательный, этот господин.
И добавляет — восхитительная наглость! — специально для доктора:
— Мой отец тоже обожает читать. Я расскажу ему, что здесь произошло. Уверена, что он подружится с этим пациентом.
На самом деле она больше всего боится, что меня накажут за подобное поведение и что Давваб отберет книгу… Поэтому она без колебаний заявила — я узнал об этом позднее, — что эта волнующая сцена лишила ее последних сомнений и она отныне твердо уверена, что ни в одной клинике ее отцу не будет так хорошо. Отцу-ювелиру, разумеется…
Давваб ликовал. А я был спасен — как и моя книга… И письмо, которое она вложила туда.
Впрочем, я постарался как можно быстрее спрятать его под одеждой. Зашел в туалет, и все. Потом оторвал первую страницу книги. Осторожность, осторожность… На конверте стояло мое имя, поскольку Надя, конечно же, не думала, что сумеет вручить мне письмо в собственные руки, — и предполагала, что сунет его какому-нибудь пациенту, внушающему доверие, в надежде, что тот мне передаст.
Что было в письме? Несколько слов, в которых я нуждался, чтобы вновь обрести вкус к жизни.
«Отец,
я та самая дочь, что родилась в твое отсутствие, та девочка, чью фотографию ты хранишь у сердца, но которая выросла вдали от тебя. Вдали? В действительности разделяют нас несколько километров дороги по великолепному побережью, где выросла проклятая граница — вместе с ненавистью и непониманием.
До моего рождения вам обоим, моей матери и тебе, пришлось бороться с войной и ненавистью. Та ненависть казалась всемогущей, но против нее поднялись люди, подобные тебе и ей, и они в конце концов одержали победу. Жизнь всегда находит свой путь — как река, свернувшая со своего русла, всегда пробивает себе другое.
Вы поднялись — мать, ты и все прочие, вы взяли себе боевые клички, чтобы обмануть судьбу. Конечно, моя битва не столь яркая, как ваша, но это моя битва, и я доведу ее до конца. Я тоже взяла боевую кличку, чтобы обойти препятствия. Чтобы прийти к тебе и сказать: «Помни, что за этими стенами у тебя есть дочь, для которой ты значишь больше, чем все остальное в мире, и она с нетерпением ждет долгожданной встречи с тобой».