— Спасибо, я сам… — хмыкнул в свои густые черные усы майор Перепелица, и, легонько вырывая у до сих пор находящегося в шоке Ганина стул, сел на него, внимательным взглядом окинув всю его мешковатую, несколько неуклюжую фигуру от макушки до пят. Ганину в этот момент хотелось провалиться прямо в подвал. Он покраснел и почему-то почувствовал себя преступником: у него даже предательски задрожали руки, ноги и он тоже поспешил сесть, но подальше от неприятного визитера, на кровать…
— Курите? — быстро спросил Перепелица, доставая серебряный портсигар.
— Да… то есть, нет, не курю — испуганно ответил Ганин.
— Так «да» или «нет»? — недоуменно поднял брови майор.
— Нет… Курил, но бросил давно, лет пять назад…
Майор с уважением посмотрел на Ганина и опять хмыкнул себе в усы.
— Не возражаете?
— Нет-нет, что Вы! Вот, пепельница…
Оперуполномоченный закурил, молча продолжая осматривать Ганина: на всю его мешковатую фигуру в мятой рубашке, на его опухшее со сна бледное лицо, опущенный вниз взгляд из-под больших «черепашьих» очков с очень толстыми стеклами, а потом перевел взгляд на несколько пейзажей на стенах — сосновый лес, излучина реки, колодец у луга…
— Вы — художник? — быстро спросил майор Перепелица, не отрывая взгляда от картин.
— Да… — механически ответил Ганин и тут же спохватился. — Ой, а откуда Вы знаете? Я же не представился…
— Мне о Вас рассказала гражданка Расторгуева, Татьяна Николаевна, по телефону. Знаете такую? — следователь опять пристально посмотрел в лицо Ганину, тот покраснел и потупил взор.
— Да, знаю. Это супруга моего друга, Паши… — опять механически ответил Ганин и тут же опять спохватился. — Ой, а с ним, что — случилось что-то, да?! До дому не доехал, да?! Пропал?! — Ганин вскочил с кровати и забегал по комнате, громко запричитав, размахивая руками. — Говорил же я ему, останься на ночь, останься… Ну куда его черти понесли! Куда?!
— Так, значит, Вы не отрицаете, что Расторгуев Павел Валерьевич, 1981 года рождения, был у вас весь вчерашний день и употреблял с Вами спиртные напитки?
— Ну, да… А что тут отрицать-то? Был… Я его сам пригласил ещё пару дней назад. Только вот выпили мы с ним всего ничего… — и тут же испугавшись, что о нем подумают, затараторил: — Да мы не для выпивки собрались, не подумайте, мы картины обсуждали, мы сокурсники с ним, друзья, единомышленники!
— Друзья, значит… Единомышленники… — задумчиво проговорил Перепелица, внимательно осматривая открытую бутыль и нюхая её горлышко. — Интересно, а почему это «друг» и «единомышленник», вдруг, на ночь глядя, отправляется на станцию, как будто от кого-то убегая, а? — и исподлобья взглянув на ломавшего руки на груди Ганина.
— Да не убегал он! Говорю ему, «останься ночевать», а он, «жена, дети, не могу»…
— … А супруга его — резко перебивая Ганина, впрочем, не повышая при этом голоса, сказал следователь, — Расторгуева Татьяна Николаевна, рассказала мне совершенно другое: что Расторгуев Павел Валерьевич прислал ей смс на мобильный телефон, что он встретится с Вами, Ганиным Алексеем Александровичем, для обсуждения Вашей предстоящей выставки, а потом вернется домой. Спрашивается, зачем Вы хотели задержать Расторгуева П. В. у себя дома на всю ночь, в глухом садовом поселке?
— Да не задерживал я его, не задерживал! — не выдержал Ганин и опять принялся бегать по комнате. — Жене он просто никогда не говорит правду, у них все давно на грани развода, Пашка не ночует дома периодически, вот и все! А ночевать он у меня захотел сам, поговорить об искусстве, о жизни, вот и все, а потом вдруг резко передумал и решил вернуться домой! А я ему, «куда ты на ночь глядя», а он, «жена, дети»…
— Ну, ладно, ладно! — поспешно замахал рукой следователь. — Это я уже слышал… — «накручивать» Ганина больше не имело смысла — все с ним Перепелице уже было ясно. — Да не беспокойтесь Вы так, Алексей Юрьевич, сядьте, выпейте, в конце концов, Вас уж точно никто ни в чем не подозревает. Супруга Расторгуева о Вас очень хорошо отзывалась, да и коллеги и друзья потерпевшего, которых я успел обзвонить, тоже.
И тут до Ганина, наконец-то, дошло…
— Подождите… подождите… в чем… не… подозревают… что… с… Пашей…? — прошептал, задыхаясь, Ганин, пододвигая стул прямо к майору и медленно на него садясь. Он, казалось, уже знал ответ, но инстинктивно пытался ухватиться как утопающий за соломинку, хоть на секунду пытаясь отсрочить неизбежное…