От пустопорожней болтовни котообразного Тимофея у Ганина затрещала голова и он хотел было уже, наплевав на всякую вежливость, сказать ему «Заткнись!», но тут его внимание привлекло одно странное обстоятельство — впереди он увидел стремительно приближающийся дом с колоннами…
— Ого, Тимофей! — воскликнул Ганин. — А разве мы не вперед ехали? Бьюсь об заклад, ехали мы вперед, вдоль реки, но почему вернулись обратно? Я ведь никуда не сворачивал, черт возьми!
— Да вы, Алексей Юрьевич, не серчайте так, чертей не кличьте — плохая это примета, их звать! — опять заюлил и забалагурил Тимофей. — Тем более, что и звать-то их не надо — черти, как говорится, всегда при нас, как вши, а-ха-ха-ха! А в поместье мы возвращаемся… Дак заболтал я вас, Алексей Юрьевич, так вы и не заметили, как мы обратно-то свернули!
— Да не сворачивали мы! — в сердцах воскликнул Ганин. — Я точно помню! Я-то хотел прогуляться во-о-о-о-о-о-о-он до того леса, посмотреть, что за туманом… Зачем мне опять в дом-то? А ну, дай-ка я один, быстренько…
И, не дожидаясь реакции Тимофея, дал шпор коню и галопом поскакал в противоположную сторону, там, где стояла сплошной стеной пелена тумана. Почему-то Ганину во что бы то ни стало захотелось её пересечь и оказаться где-нибудь в другом месте. В самом деле, ведь где-то рядом здесь должно быть село Глубокое, а там, по слухам, есть дивная церквушка святителя Николая архитектуры XVIII века, работы самого Растрелли! Вот бы её посмотреть! Ганин припомнил карту местности. Глубокое должно быть как раз к северу от поместья, всего в километрах 10. Для лошади — это пустяковое расстояние, если держаться поближе к реке…
Ганин ещё раз пришпорил коня и понесся так, что ветер засвистел в ушах. Благо, впереди был луг, деревья встречались редко, а потому ничего не мешало ему как следует разогнаться. На душе стало на диво легко и хорошо, особенно от того, что ему удалось так ловко избавиться от этого назойливого Тимофея-Котофея с его идиотскими рассуждениями о господах и слугах. Пьянящее ощущение свободы резко ударило в мозг, и Ганин радостно засмеялся.
Однако через какое-то время иголочка тревоги неприятно кольнула его сердце. Хотя жеребец Ганина скакал галопом, но — удивительное дело — сплошная пелена тумана впереди никак не хотела приближаться, а луг, казалось, был и вовсе бесконечен. Пора бы уж показаться и лесу, в конце-то концов! Уж что-что, а карту окрестностей поместья Ганин знал досконально. Но — лошадь уже вся в мыле, а странный луг и не думал кончаться.
Ганин соскочил с коня, а сам пошел пешком, потом побежал, но, сколько он ни старался, всё равно никак не мог добраться до полосы тумана! Да и солнце что-то не спешило показываться, облака не расходились, хотя прошло уже, наверное, часа полтора-два. Создавалось впечатление, что такая погода здесь решила застыть навсегда…
Вдруг где-то позади себя Ганин услышал гулкий стук копыт. Он резко оглянулся и увидел — Снежану! В кавалерийской каске, белоснежной курточке, облегающих бедра и икры лосинах и черных, начищенных до блеска сапогах с высоким голенищем она была прекрасна, как юная амазонка! Ганин остановился и невольно залюбовался тем, как она гармонично двигает своим телом, приподнимаясь и опускаясь на стременах, как уверенно держит в руках уздечку. Создавалось впечатление, что они с конем вообще составляли одно неразрывное целое. Рядом с нею бежал огромный пес неизвестной Ганину породы, размером с шотландскую овчарку. Лохматая шерсть его была иссиня-черной как у вороны, морда — свирепой, как у дикого волка, а глаза — красными. Пес ни на шаг не отставал от всадницы, постоянно при этом поглядывая то на хозяйку, то на него.
Ганин попытался было улыбнуться, но робкая улыбка тут же сползла с его лица — конь несся во весь опор прямо на него, да и собака — тоже. Поджилки у него затряслись, в сердце похолодело и скоро у Ганина осталось в голове одно-единственное желание — немедленно рвануть куда-нибудь в сторону, ибо животный ужас охватил все его существо. Ещё бы — одни только клыки и злющие глаза собаки чего стоят! Ганин с трудом подавил в себе это желание. Ему было стыдно убегать при женщине, да от такой собаки все равно далеко не уйдешь. Но глаза он все-таки прикрыл…