Беседа продолжалась, но Снежана по-прежнему ничего не могла разобрать. Когда она закончилась, звуки стали другими.
Опять кто-то что-то передвигал, кто-то кашлянул, раздался звук шаркающих шагов. А потом всё стихло. Снежана стояла в Библиотеке ещё почти полчаса, но ничего больше не услышала…
Она отключила видеокамеру и, печально вздохнув, отправилась к выходу. Она решила поехать домой, собраться с силами и серьезно подумать о том, что же ей делать дальше.
— … Ну, как, ничего? — Снежану словно силком вырвали из забытья.
— Ганина там нет, он пропал, как и Никитские и Тимофеев тоже. Но в доме что-то явно не чисто. Я сама слышала какие-то голоса, шум и многое другое… — Снежана украдкой вытерла рукавом слезы.
— Надеюсь, ты записала все это? — с каким-то сладострастным придыханием почему-то шепотом спросил Рогозин, не отрывая, впрочем, взгляда от дороги — хотя ливень утих, но теперь повсюду был белесый туман, и дорога продолжала оставаться опасной.
— Да. И на диктофон, и ролики сделала, и фото…
— Немедленно едем в лабораторию, вызываем Виталика, будем делать анализ! — взгляд выпученных как у жабы глаз Рогозина был как у сумасшедшего — они лихорадочно светились, дыхание прерывалось, руки дрожали. — Звони, я не могу оторваться от дороги!
— Ты что? У него же грудничок дома!
Но Рогозин скорчил такую страшную гримасу в зеркале заднего вида, что Снежана только пожала плечами и набрала Виталю.
Ещё не было и шести утра, как все трое собрались в лаборатории. Лампы дневного света, аппаратура, запах растворимого кофе, вонь сигаретного дыма, воспаленные глаза Рогозина, опухшее с недосыпа лицо Виталика, бледное как смерть лицо Снежаны…
Виталик мрачно воткнул флешку и защелкал клавишами.
— Что делать-то надо, агххххх? — зевнул он.
— Сделай мне фотографии с максимально большим разрешением — это первое. Обработай записи звуков — сделай максимально возможное усиление звука, убери все шумы, фон и так далее. Это самое главное. Если что-то найдем на этом уровне — будем смотреть видеозапись, — Рогозин взволнованно ходил взад вперед по лаборатории, курил уже пятую сигарету за пять минут, сбрасывая пепел прямо на пол, Виталя хлюпал растворимым кофе из большой пластмассовой красной кружки и щелкал клавишами.
Снежана безучастно сидела, как кукла, на стуле, казалось, совершенно безразличная ко всему происходящему. Исчезновение Ганина вызвало в её душе такую депрессию, что она просто не способна была взять себя в руки. Вся её решимость, надежда на успех разом испарились, уступив место черному отчаянию. Ведь если даже такой человек, как Никитский, самый могущественный человек, которого она знала, несмотря на все свои связи, вооруженную до зубов охрану, огромные деньги, просто так исчез вникуда от козней проклятого портрета, то что уж говорить об этом несчастном художнике и о ней самой, слабой женщине? Что в этой ситуации могут сделать такие «мураши» как они?
Да и Ганин… Её мысли, вот уже второй раз за эту сумасшедшую ночь, снова обратились к нему.
«Странно, — подумала она, тупо и безразлично глядя на Рогозина, который с видом сумасшедшего ученого, находящегося накануне сногсшибательного открытия, бегал по лаборатории, на быстрые движения пальцев Виталика по клавиатуре, казалось, целиком провалившегося в электронный мир по ту сторону мерцающего плоского монитора, — ещё пару дней назад он был мне никто. Ну, художник и художник, мало ли сколько их бывает? Ну, покатались на яхте, на вертолете… Весело. А теперь… Кто он мне? Муж? Жених? Любовник? Кто? Не понимаю… Ведь если разобраться, он мне никто… Так, случайный знакомый, объект репортажа и журналистского расследования. Ведь не переживаю же я о трагически погибших девушках, об этом несчастном Расторгуеве… А почему меня так беспокоит его судьба? И этот странный старичок… Что он там сказал? «Жених твой»… Ну, какой он мне, скажите пожалуйста, жених? Конечно, здорово было бы выйти замуж за такого — деньги есть, характер вроде так ничего… Да не о том я все! Не о том! — чуть не закричала вслух Снежана. — Не чужой он мне, не чужой! Никогда, никогда, я это точно знаю, никогда я уже не встречу такого человека как он, таких больше не бывает! Не бывает! И если я его потеряю, если он пропадет навсегда…». .