Сон был тяжелый, муторный, а потому, когда Ганин проснулся и увидел, что карета стоит уже у входа в поместье Никитского, то облегченно вздохнул и механически хотел было перекреститься, но… Сехмет, всё также неподвижно сидевшая напротив, совершенно по-львиному громко рыкнула. Сердце Ганина едва не остановилось от ужаса и его руки бессильно упали.
Он вышел из кареты. Огненно-рыжий юноша уже спрыгнул с козел и распрягал своих чудесных огненно-рыжих коней, чьи гривы напоминали языки пламени, взметающиеся над костром, из их копыт сыпались искры, а из ноздрей и ртов валил едкий и горячий серный дым.
— Эти кони могут сжигать своим дыханием врага, если потребуется, — оскалив зубы в жестокой усмешке, сказал Сет. Его зеленые, как у кошки, глаза блеснули — хищно, кровожадно. — Я любил с моими воинами врубаться на них в самую гущу вражеских полчищ и смотреть, как они сжигают их заживо. Жаль, Нахаш так и не захотел драться! Я бы ему показал, что значит иметь дело с Сетом — Повелителем Пустынь! — с этими словами он грозно взглянул в сторону ворот и из его уст раздался громкий львиный рык. За воротами действительно маячила какая-то здоровая тень и что-то шумно обнюхивала.
Ганину стало неприятно стоять рядом с ним. Он кратко поблагодарил Сета и отправился в дом. Естественно, что Сехмет не оставляла его одного ни на минуту, повсюду следуя за ним как тень.
«Ну, вот, — мрачно подумал Ганин. — Одну хозяйку я променял на другую… Видимо, Тимофей-Котофей был прав — в этом мире мы всегда чьи-то рабы…». .
В доме было все по-прежнему.
Ганин первым делом отправился принять ванную. Когда он дошел до большого круглого бассейна-джакузи, то резко повернулся к Сехмет и раздраженно сказал:
— Ты и в ванную со мной пойдешь?
Та опять посмотрела на него удивленно.
— А что тут такого? Я умащу твое тело благовониями и сделаю тебе массаж, какой делают только фараонам…
— Нет уж, спасибо, вы ошиблись адресом! Я — не фараон и мы не в Египте и, вообще, я привык мыться один.
С этими словами он прямо перед носом Сехмет захлопнул дверь и нырнул в горячую воду. Он был уверен, что дверь не преграда для такого существа, но… она действительно не входила.
Основательно помывшись, Ганин одел халат и с удовольствием увидел в ростовых зеркалах «предбанника», что вся эта призрачная «аполлоновская» внешность слезла с него, как с актера — грим. Он снова был тем, кем был всегда — коренастым, немного неуклюжим «очкариком». И впервые за долгое время он удовлетворенно улыбнулся…
Сет уже принес ему сменную одежду и услужливо спросил, что ещё угодно господину?
— Помоги мне перенести все принадлежности для рисования из Зеркальной Залы в Библиотеку. Там мне будет комфортнее писать.
Сет молча поклонился и тут же исчез. Послышался шум передвигаемой мебели… Но стоило Ганину с идущей рядом как тень Сехмет дойти до Библиотеки, как он увидел, что там уже все готово!
Дубовый стол был придвинут к противоположной стене, а на его месте уже стоял большой ростовой мольберт с холстом, рядом — столик с красками, кистями, угольными мелками, мягким креслом, а у противоположной мольберту стены уже поставлено другое мягкое кресло.
— Отлично! Быстро работаешь! — довольно воскликнул Ганин. — Теперь надо подготовить интерьер…
Когда, наконец, все было готово — и интерьер, и декорации, которые буквально из воздуха возникли по одному движению рук Сета —, а также сделаны предварительные наброски по памяти — различные варианты будущей композиции, Ганин решил, что перед визитом «модели» неплохо было бы отдохнуть.
Стоило только ему об этом подумать, как он тут же оказался в спальне, но в другой, не с портретом. Сет остался у дверей, а Сехмет вошла внутрь. Роскошная кровать была уже расстелена. Золотистые шелковые простыни, подушки, одеяло. Пахло ароматными благовониями, везде были развешены причудливые тропические цветы, которым нет названия, и пальмы в кадках. Убаюкивающе пели флейты и какие-то незнакомые струнные инструменты.
— Ложись на живот, господин, — лаконично сказала Сехмет. — Не думай ни о чем.
Ганин покорно лег и почувствовал, как мягкие руки Сехмет стали массировать кожу на его спине, шее и пояснице. Он почувствовал приторный аромат розового масла. Теплая волна наслаждения захлестнула мозг. Разум погрузился в розовые сумерки. Но даже в этих сумерках Ганин чувствовал, что за дверью постоянно кто-то ходит, прямо как лев в клетке, и ему даже показалось, что он услышал львиный рык и клацание когтей о паркет.