— Вы, наверное, думаете, «а причем тут я»? — блеснув стеклами очков, спросил Кот, глядя на недоуменное лицо Снежаны. — Да притом, что для такой вот операции, так сказать, — шутка ли — весь мир перекроить! — «медиум» должен отдать все свои силы без остатка! А потом — хлоп! — даже души от него не останется, не то что тела! Будет одна неразумная жалкая тень! Как му-ш-ш-ш-шка жу-жжжжжащая, вот и все-ссс! — Кот пронзительно зажужжал, удивительно виртуозно подражая насекомому, а потом хлопнул лапками друг о друга, звонко её раздавив. Снежана опять закусила губы, с трудом подавив в себе плачь, а Кот опять хитро на неё взглянул, блеснув стеклышками пенсне, и продолжил. — Но тут моя госпожа уже не выдержала. Ведь пока художник жив, жив и его портрет, а, значит, есть тогда и у нашей госпожи дверка в ваш пр-р-р-р-релестненький мирок, нет художника — нет и дверки — все прос-с-с-с-то-ссс! Художник для нас — ключик-с, золотой ключик-с, если угодно-ссс, хи-хи! А так — забирайте вы его себе, живите с ним, сколько хотите-с, нам не жалко! Ну, теперь, надеюсь, вам все понятно-ссс? Почему наша госпожа ну никак не заинтересована в том, чтобы наш художник превратился в тень? Но, с другой стороны, и открыто вырвать его из рук отца она тоже не может. Но способ все-таки есть! — торжественно сказал Кот и встал на месте, повернувшись мордой к Снежане. — И здесь без вас нам просто не обойтись, а потому мы — в моем, так сказать, лице — предлагаем вам сделку! — Кот на цыпочках, не слышно, как могут это делать только животные его семейства, подкрался к Снежане и зашептал. — Сделка такова — вы помогаете нам, а мы спасаем вашего любовника, как вам такой расчет?
— И… что же от меня потребуется? — настороженно прошептала Снежана.
— А-а-а-а! Пара пустяков! Ну, сущие пустяки, право! — махнул лапкой Кот. — Всего-то-навсего, тепло вашего тела, простите за хамство, хи-хи! Видите ли, он полностью истощен, высосан весь, как мо-з-з-з-з-з-з-з-говая косточка-сссс… — и в руках Кота неизвестно откуда показалась толстая мозговая кость, из которой он с шумным хлюпаньем высосал все её содержимое.
— Ради любимого я на все согласна! — решительно кивнула головой Снежана.
— Ну и замечательно-ссс! — воскликнул Кот, чуть ли не подпрыгнув от радости. — Я так и думал, я так и думал… А Госпожа ещё сомневалась, а вот она, туточки, мяу! Живая и здоровая, р-р-р-р-р-розовенькая как персик, сочненький персик! — Кот смачно чмокнул губами. — Ну, а теперь — милости пр-р-р-р-р-росим! — он опять изогнулся в учтивом поклоне, указывая верхними лапками на портрет. На этот раз, как тут же отметила про себя Снежана, Портрет действительно ожил — глаза её собственного двойника заблестели, на губах появился влажный блеск, на щеках — румянец. Внезапно изображение действительно ожило — губы растянулись в улыбке, ветви деревьев на заднем фоне зашевелились, послышалось утиное кряканье и шелест волн пруда. Свет полуденного солнца полился в комнату из Портрета прямо как из открытого окна, и рука девушки потянулась к Снежане:
— Возьмись за мою ладонь! — послышалось мягкое, ласковое, мелодичное сопрано. — Добро пожаловать в Зазеркалье!
Снежана взяла тонкую, но необыкновенно горячую руку, протянувшуюся к ней из портрета, и её словно ударило электрическим током, но она не испугалась, а смело сделала шаг вперед, потом другой и… вот она уже оказалась на зеленой лужайке перед белой беседкой, а чуть поодаль, на невысоком холме, стоял розовый замок, на шпилях которого гордо реяли белоснежные знамена, и шпилей на замке было ровно одиннадцать.