- Но...
- ...Пока не будет закончен портрет Люцифера.
Ганин хотел что-то сказать, но неожиданно вмешался Сет.
- Сестра, мы опаздываем. ОН будет совсем скоро, ш-ш-ш-ш-ш... - а потом взял за руку Ганина. - Извольте следовать за мной. Его Совершенство не любит ждать!
А потом опять - бег по лестницам, коридорам, залам, причем с такой скоростью, что Ганин даже не успевал заметить, какие именно комнаты и залы они буквально пролетают. Казалось, что Сет, как и Тимофей-Котофей до этого, даже не касается ступнями пола.
И вот уже они в Библиотеке. Ганин стоит у мольберта и смотрит на золотые часы-ходики над камином. Стрелка показывает без одной минуты двенадцать.
Наконец, минутная стрелка медленно присоединяется к часовой, в верхней части часов что-то щелкает, послышались звонкие удары молоточка о медную тарелочку где-то внутри часов и...
Раздается оглушительный удар грома, внутри камина вспыхивает молния, из его жерла валят клубы серного дыма, а внутри них показывается яркое свечение, как будто бы в трубу камина спустилась шаровая молния, только размером с человека. Пламя постепенно стало обретать человекообразные формы, и вот уже - в полтора человеческих роста великан стоит у камина, сделанный целиком как бы из огня и света. Но вот свет и огонь гаснут, оставляя после себя раскаленную как металл кожу, пылающие как языки пламени золотые волосы, светящуюся как солнце одежду - перед Ганиным вновь предстал прежний солнцеокий Аполлон с пустыми глазницами-прожекторами, золотой короной из листьев лавра на голове, в золотой тунике, длинной пурпурной мантии, с жезлом с головой кобры в правой руке. От фигуры веяло таким могуществом и властью, что как Ганин, так и Сет со своей сестрой рухнули лицом вниз.
- Встаньте, возлюбленные! Я удовлетворен вашей покорностью. Все встали.
- Ну, как, Художник? Вижу, подарочное одеяние тебе впору... - удовлетворенно кивнул головой Солнцеокий. - Нет, нет, не благодари Меня, его ткала Моя дочь, это её подарок. У Меня будет для тебя другой подарок. Впрочем, обо всем по порядку... Надеюсь, ты хорошо отдохнул? Сехмет была с тобой ласкова?
Ганин покраснел как рак, а Сехмет поклонилась хозяину.
- Полноте, Художник! Чтобы как следует работать, нужно уметь как следует отдыхать, иначе от работы и умереть можно... - Солнцеокий ухмыльнулся. - Адский это труд - рисовать мой портрет, и тебе предстоит все это пережить, Художник. Впрочем, Сехмет останется здесь, и когда Я буду давать тебе перерыв - а это будет ровно с 4 утра до следующей полуночи -, она будет хоть немного восстанавливать твои силы, не так ли? - Солнцеокий резко взглянул на Сехмет и та согласно рыкнула.
- А Сет хорошо охранял тебя? Никто не беспокоил тебя?
Ганин быстро кивнул головой, Сет также поклонился хозяину. И Солнцеокий опять был удовлетворен.
- Сет - хороший страж. Даже там - тут он показал глазами куда-то вверх - немного найдется равных ему. Зверь, да и только... Он один не боится моей дочери и её Пса, Нахаша. Я сожалею, что ты так пострадал от её неумеренной жажды власти над своими любовниками, - тут Солнцеокий сделал выразительный жест руками и плечами - 'мол, что с ней поделать!'. - Она у меня одна-единственная дочь, без матери, а потому избалована до крайности. Ни с одним мужчиной не уживается, ничего не могу с ней поделать. Я уж и наказывал её, но... - пожал опять он плечами. - Впрочем, не для этого Я сюда пришел. Когда у тебя будет дочь, сам поймешь, каково это, а пока... Пока приступим! Сет, Сехмет - останьтесь по ту сторону двери. Вы будете нам мешать!
Сет и Сехмет низко поклонились и вышли за дверь.
- Ну, раз свидетелей у нас больше нет, Я, наконец, могу преподнести тебе Мой собственный дар. И клянусь своим жезлом, за ЭТО даже Рембрандт продал бы мне душу, но тебе я дарю её безвозмездно!
Солнцеокий что-то прошептал на своем шипящем языке и ударил об пол посохом. Рубиновые глаза кобры вновь вспыхнули злобным огнем, она зашипела по-змеиному, раздался громкий хлопок, яркая, как молния, вспышка, - и в левой руке у Солнцеокого оказался небольшой футляр из чистого золота, сочно отливавшего при свете люстры.
Ганин не смог преодолеть любопытства и на цыпочках подошел. Когда он оказался рядом с коробочкой, та с мелодичным звоном открылась. Внутри её обитого пурпурным бархатом чрева оказалась кисть. Но не обычная кисть. Ручка её была золотой, полированной, а на конце ручки сиял большой кроваво-красный рубин.
- Кисть? - прошептал Ганин. - Но у меня же уже...
- Это не обычная кисть, - прервал его Солнцеокий. - Ей не нужны краски и вода, она передает холсту те оттенки цветов, которые есть в твоем воображении, если этот рубин на её конце настроить на твое сознание. Такая кисть никогда не ошибется и всегда будет рисовать только точные и правильные линии. И ещё - нарисованное ею будет существовать вовек - никогда не выцветет, не побледнеет, не сотрется никогда, доколе стоит этот мир... Ну, как, что скажешь, воистину царский подарок?
- Такой же, как костюм, который я никогда не смогу снять?! - вдруг с вызовом воскликнул Ганин, мрачно сдвигая брови и невесело усмехаясь.
- Почему, 'никогда'? - удивился Солнцеокий. - Только на время работы над Моим портретом, до исполнения договора, а потом ты будешь свободен. Да и потом - Сехмет будет тебя периодически освобождать от него для отдыха и разминать твое тело. Впрочем, когда ты начнешь работу над Моим портретом, ты поймешь, что без этого костюма ты не смог бы сделать ни одного мазка!
Ганин замялся, но отказаться уже было невозможно. Он протянул руку к кисти, и та сама прыгнула к нему, а его ладонь сама её сжала.
- Теперь осталось договориться о композиции и интерьере... - Ганин сделал было шаг назад, чтобы взять свои наброски, но Солнцеокий покачал головой, даже не взглянув. - Твои наброски замечательны, но я не хочу быть банальным Аполлоном Музагетом в античном стиле или ещё кем-то из персонажей Ренессанса. Я сам заготовил для себя и композицию, и интерьер. Смотри, Художник!
Солнцеокий опять ударил своим посохом о пол и снова вспыхнули рубиновые глаза кобры, раздалось змеиное шипение. Из пасти кобры вырвался какой-то золотистый пар, собравшийся в облачко, облачко стремительно задвигалось, стало расти, сверкнула яркая вспышка и...
Ганин увидел - куда бы он ни посмотрел - лазоревую синь, а под ногами - белоснежные пышные облака, клубящиеся как вата, а прямо на облаках - высочайший трон из литого золота, простирающийся так высоко, что если смотреть на его вершину, то начинает болеть шея. На троне сидит золотой колосс - Солнцеокий. В левой руке он держит, как монарх, державу, только это не банальный золотой шарик с бриллиантами, это - сам вращающийся вокруг своей оси земной шар. Ганин без труда увидел на нем все континенты, океаны и даже белые полярные шапки на полюсах. Ему даже показалось, что он различил колебание волн в морской воде и светящиеся точки мегаполисов... В правой руке, вместо традиционного скипетра, колосс держал Крест! Самый настоящий Крест, золотой, как на церковных маковках. Но как только Ганин понял, что это за предмет, тот вдруг стал таять в руках у Солнцеокого, как тает шоколад или снег от прикосновения к ним тепла человеческой руки или как плавится металлическое изделие при очень высоких температурах. Но тая и расплавляясь, крест стал менять свои формы. Концы креста стали искривляться, превращаясь в уродливую свастику. Смотреть на изуродованный крест было омерзительно. На голове Великана вместо золотой короны был обруч с нанизанными на него яркими светильниками, в которых Ганин узнал все семь планет солнечной системы. На шее его на золотой нити висели два кулона - один золотой и пылающий - солнце, другой - серебряный и мягко светящийся - луна. Но самое удивительное, что поразило Ганина, находилось под ногами солнцеокого колосса. Ганина передернуло и он даже попятился назад, ужаснувшись увиденного. Там был Человек, стоящий на коленях и по-рабски склонивший спину, прямо на которой помещались ноги Солнцеокого. Человек этот был в одной надбедренной повязке, вся спина его была исполосована свежими, ещё кровоточащими рваными ранами от бича, так что на ней не было, что называется, и живого места, у него были длинные, немытые, потные черные волосы, ниспадавшие на плечи, небольшая бородка, а череп опоясывал венец, сплетенный из колючих ветвей. Хотя лица Его Ганин не видел, но он уже догадался, КТО перед ним...