Солнцеокий опять ударил своим посохом об пол, опять зашипела кобра с рубиновыми глазами, опять появилось золотое облако из её ощеренной пасти и опять Ганин увидел себя среди голубой лазури, кучевых облаков и трона с Властелином на нем.
И опять мазки, и опять мука, и опять кровь, смешанная с потом, струится по лицу, падая на ботинки и штаны. Опять рука послушно двигается туда, куда увлекает её волшебная кисть, а черный бархатный костюм не дает онемевшему и обессиленному телу рухнуть на землю. Опять сквозь опущенные свинцовые веки Ганин видит все также, как с открытыми глазами, опять... опять... опять...
Новым в эту ночь было только то, что теперь кисть рисовала центральную часть портрета. На холсте постепенно показывались широкие мускулистые плечи - плечи воина и вождя, величайшего в своем роде -, могучий богатырский торс, золотая, как будто бы сотканная из солнечных лучей античная туника, препоясанная ремнем из золотых пластин, на бляхе которого красовался солнечный диск со множеством лучей-рук, стремящихся, казалось, охватить в своих жарких объятьях весь мир. Над солнечным диском красовалась выбитая по-латыни надпись SOL INVICTUS. За туникой видна пурпурная мантия - императорская порфира -, которая ниспадает куда-то далеко вниз. Кажется, что она простирается с самого неба до самой земли - так она длинна! В красивых, как бы выточенных на токарном станке руках, - два предмета. В левой - голубой земной шар не только с четко прорисованными континентами, морями, океанами, полярными ледовыми шапками, но, если присмотреться, то можно было увидеть там реки, озера, горы и даже особо крупные города... Взор Ганина невольно устремился к шару и он даже сквозь закрытые веки увидел миллиарды и миллиарды маленьких, как мурашей, людей, копошащихся внизу - плывущих на крохотных игрушечных корабликах, летающих на самолетиках, ракетках, ездящих на крошечных машинках... А потом что-то вспыхнуло перед его глазами, и он увидел, как гигантский колосс, которого он сейчас рисует, оказался на земле, миллиарды людей длинной вереницей подходят, чтобы припасть перед ним на колени, поцеловать пальцы его ног... Ой, да это ж не сам колосс - это Портрет! Только огромный, как самый высокий небоскреб, и невероятно живой, невероятно подробный! Колосс на нем движет губами и что-то говорит, его безглазые прожекторы освещают каждого и у каждого из людей на лбу и правом плече выжигают то самое изображение, что четко обозначилось теперь на лбу и правом плече самого Колосса - три цифры 6... Ганину почему-то стало тяжело, но он не мог отвести глаз, к счастью, видение пропало само. Теперь предстояло нарисовать предмет в правой руке - изуродованный, расплавленный в омерзительную свастику золотой крест. Это изображение далось Ганину с невероятным трудом. Кровь хлынула уже изо рта, вываливались зубы, которые он выплевывал вместе с кровью, даже слезы из глаз и то было кровавыми. Когда Ганин стал задыхаться, работа опять внезапно прекратилась...
- Следующая полночь будет последней, Художник! - напомнил громоподобный голос. - Твои мучения скоро прекратятся... А пока - ласки Сехмет заставят тебя позабыть твои страдания - до следующей полуночи!
Вновь раздался удар грома и опять все стихло.
В этот раз Ганина несли уже на руках. После ванной его тело положили на кровать, но он уже не чувствовал ничего. Сколько ни старалась Сехмет массировать его тело, ласкать его своим горячим шершавым языком - оно ни на что не реагировало.
Но Ганина это уже не волновало. Его разум уже на десятой минуте массажа погрузился во тьму целиком и полностью.
ОДИННАДЦАТЬ...
- ...Слушай, Снежана, ты можешь сейчас говорить? - раздался в трубке встревоженный хриплый голос Рогозина.
- Да, а что? - Снежана только что вышла из душа, ещё не успев как следует просушить волосы.
- Ты ничего не замечаешь? Погода словно с ума сошла!
- Правда?
- Слушай, ты где была?! Посмотри в окно!
Снежана, прижимая мобильный телефон к уху и одновременно высушивая волосы полотенцем другой рукой, быстро подошла к окну и охнула - снаружи разверзлись хляби небесные! Лил как из ведра дождь с градом, все улицы были залиты грязным и мутным потоком, который не успевали засасывать колодцы, тучи сплошным черным покрывалом затянули небо, солнца не было видно, сверкали молнии.
- Ой, подожди, Рогозин, а как же моя дочь!? - вскрикнула Снежана и собиралась уже бросить трубку, как послышался звук открываемой двери и в квартиру вошли, истекая обильными струями дождевой воды, мама Снежаны со Светиком - все мокрые до нитки, несмотря на плащи-дождевики, зонтики и резиновые сапоги.
- Слава Богу! - воскликнула Снежана и перекрестилась.
- Фу! Еле добрались! - сказала её мама, отряхивая одежду. - На улице - Бог знает что! Занятия в школах отменили, автобусы тоже... Хорошо, добрый человек подкинул! В машине слышала - по радио объявили не покидать дома, сильная угроза наводнения, говорят, МЧС скоро начнет эвакуацию, если дождь не прекратится...
- Блин, только этого мне не хватало! - всплеснула руками Снежана, и как восклицательный знак к её словам ударил ещё один разряд грома и ливень хлынул ещё сильнее.
- Во-во! - поддержал её в трубке Рогозин. - Но это ещё не все... Пока ты там отсыпалась, мы тут с Виталиком сидели в лаборатории и кое-что накопали ещё, теперь уже с видеозаписью...
- Так, так, так... - с еле сдерживаемым волнением заговорила Снежана. - И что там?
- Я тут плохо соображаю, конечно, я не Виталик, но кое-что я понял. В общем, если разложить твою видеозапись на кадры и каждый кадр прокручивать в увеличенном на 200-500% масштабе с очень медленной скоростью, то можно заметить...
- ...можно заметить... - подхватила Снежана, садясь на диван и обнимая свободной рукой дочурку, как котенка, жмущегося к маме - она так соскучилась по ней!
- ...можно заметить, что рисовал тот художник!!!
- Аххххх... - Снежана без сил опустилась на спинку дивана и закрыла глаза.
- И тебе не интересно, что он там рисовал, Снежана?! - с нотками обиды проговорил голос из трубки.
- Ах, да, прости... - пришла в себя Снежана. - Я просто разволновалась немного... И что он там такое рисовал?
- Тебе нужно это видеть. Давай, я тебе скину ссылку на файлообменник.
Снежана быстро включила ноутбук и перешла по ссылке, которую Рогозин послал ей на почту. Файл открывался медленно и тяжело, так что Снежана даже стала грызть ногти от нетерпения. Но, наконец, он открылся и Снежана не смогла оторвать взгляда от картинки.
Она увидела стены Библиотеки в поместье Никитского, стеллажи древних книг, стол. Слабо, как в тумане, была видима какая-то антропоморфная фигура в берете, мольберт - зыбко, почти неразличимо, а на мольберте появлялось какое-то свечение.
- Блин, Рогозин, ни хрена не вижу! Свечение какое-то!
- Подожди, дальше смотри, дальше!
Снежана набралась терпения и стала смотреть дальше. Действительно, свечение медленно, но верно становилось все ярче и ярче, ярче и ярче. Постепенно яркость свечения стала такой, что фигура, стоявшая с мольбертом, почти растворилась в нём, слилась с ним, а свет неожиданно стал принимать формы - в верхней части мольберта появилась что-то похожее на голову, и было отчетливо видно, что свечение исходит из глаз этой головы. Голова становилась все четче и четче, а фигура у мольберта, наконец, окончательно растворилась в её свете, а потом стали бледнеть и растворяться и очертания самой Библиотеки.