— Да, — проговорил историк. — Не понимаешь.
Словно гигантская стена, песчаная буря спустилась с западных склонов Эстарских холмов и приближалась к береговой дороге с мертвящим воем. Хотя такие бури были редки на полуострове, Калам уже сталкивался с их яростью. Первым делом нужно было сойти с дороги. Она кое-где подбиралась слишком близко к обрыву над морем, а в таких местах утёсы частенько рушились.
Жеребец заупрямился, когда убийца направил его вниз по крутой обочине. Для мускулистого, норовистого зверя этот конь слишком любил удобство. Песок был горячим и ненадёжным, полным коварных провалов. Не обращая внимания на то, что жеребец фыркал и тряс головой, Калам направил коня в долину, а затем пришпорил и пустил быстрой рысью.
В полутора лигах впереди находилась Ладрова Пристань, а за ней, на берегу пересыхающей за лето реки, Ладрова крепость. Калам не собирался там задерживаться, если будет другой выход. Командующий фортом был малазанцем, и под его рукой служили малазанские солдаты. Если получится, убийца обгонит бурю и снова выйдет на береговую дорогу за крепостью, а оттуда двинется дальше на юг через деревню Интесарм.
Стонущий охряный вал затянул горизонт по левую руку от Калама и заметно приблизился. Холмы скрылись из виду. Глухая мгла заслонила небо. Вокруг раздались хлопанье крыльев и визг перепуганных ризанов. Прошипев проклятье, убийца снова пришпорил жеребца и пустил галопом.
Хоть Калам и презирал лошадей в принципе, этот конь был великолепен; казалось, он играючи плывёт над землёй в ритме, возмещающем неловкость посредственного наездника. Калам не был готов признаться себе в большем — в растущей привязанности к этому жеребцу.
Убийца обернулся и разглядел стену бури меньше чем в сотне шагов от себя. Обогнать её не удастся. Вихрь взбитого песка отмечал границу, где ветер встречался с землёй. Калам разглядел в этом воздушном прибое камни размером с кулак. Стена нагонит их через несколько минут. Все звуки заглушил громогласный рёв бури.
Калам разглядел на охряном фоне бури сероватое пятно — оно двигалось чуть впереди, наперерез всаднику. Он откинулся в седле и натянул поводья. Жеребец заржал, выбился из ритма и, остановившись, замолотил передними копытами в воздухе.
— Была бы у тебя хоть капля мозгов, ты бы меня поблагодарил, — буркнул Калам. Серое пятно было роем блох-клещей. Прожорливые насекомые ждали бури, такой, как эта, а затем неслись по ветру в поисках добычи. Хуже того, напрямую их было не видно: разглядеть блох-клещей можно было только сбоку.
Стоило рою промчаться перед всадником, пришла буря.
Жеребец зашатался, когда стена песка прокатилась по ним. Мир пропал, провалился в воющий, шипящий охряный морок. Со всех сторон летели камешки, так что конь вздрагивал, а Калам постанывал от боли. Убийца склонил укрытую капюшоном голову по ветру. Он прищурился, глядя через узкую прорезь в повязке телабы, и пустил коня шагом.
Калам наклонился в седле, протянул руку и прикрыл левый глаз жеребца, чтобы защитить его от камней и крупной крошки. Уж такую-то благодарность Калама конь точно заслужил.
Они двигались вперёд ещё около десяти минут в непроглядном мареве поднятого в воздух песка. Затем жеребец фыркнул и попятился. Что-то треснуло и захрустело под копытами. Калам наклонился и прищурился. Кости, со всех сторон. Бурей сдуло кладбище — нередкое явление. Убийца успокоил коня, а затем попытался разглядеть что-то в охряном мороке. Где-то рядом должна была стоять Ладрова Пристань, но Калам ничего не видел. Он снова поехал вперёд. Жеребец грациозно переступал через груды костей.
Впереди показалась береговая дорога, а дальше — караулки по обе стороны моста. Деревня, должно быть, где-то справа — если её не сдуло бурей ко всем демонам. За мостом стоит Ладрова крепость.
Обе одиночные караулки зияли пустыми дверями, словно огромные геометрически правильные черепа.
Поставив жеребца в конюшню, Калам пересёк двор, сгорбившись под ветром и покряхтывая от боли в ногах, и приблизился к воротам крепости. Нырнув под арку, он впервые за многие часы оказался защищён от воя бури. По углам скопились кучки песка, но сухой воздух здесь был спокоен. Стражника на посту не оказалось: одинокая каменная скамья пустовала.
Калам приподнял тяжёлое железное кольцо на двери и с силой ударил им по дереву. Подождал. Наконец по ту сторону послышался звук отодвигаемых засовов. Со скрипом дверь отворилась внутрь. Старый слуга оглядел Калама единственным глазом.