Священник Фенира начал говорить, и на его лице появилась сухая ухмылка:
- Час Жажды прошел, прислужник. Возвращайся в свой храм.
Служитель Худа ничего не ответил, однако жужжанье крыльев насекомых, отдающееся в костях Фелисин, как-то изменилось.
Глубокие глаза священника сузились, а тон слов изменился.
- О, конечно. Действительно, раньше я был служителем Фенира, но не теперь. Просто отметка этого бога при жизни не может быть удалена с моей кожи. А еще мне кажется, что, поскольку Летний Вепрь теперь мне не покровительствует, он еще хуже начал относиться к тебе.
Фелисин почувствовала в душе какую-то дрожь, когда жужжанье насекомых вновь изменилось и сквозь него послышались слова: "Секрет... который сейчас... нужно показать".
- Тогда пойдем, - ответил бывший служитель Фенира. - Покажи мне.
Вслед за этими словами, вероятно, в разговор вступил разъяренный бог Фенир, и Фелисин запомнила последующий момент на всю оставшуюся жизнь. То ли разговор о секрете оказался насмешкой бессмертных - шуткой, которую она не поняла, но внезапно ее душу захватила волна всепоглощающего ужаса: мухи в течение одной секунды разлетелись в стороны, чтобы пред огромным числом любопытных глаз обнаружить... пустоту.
Бывший жрец Фенира вздрогнул, как от удара, его глаза широко раскрылись. Из-за границ Круга начали что-то кричать полдюжины охранников. Цепи, связывающие приговоренных друг с другом, потряс мощный удар. Железные кольца были крепко вмонтированы в стену, но звенья цепи не выдержали. Кольцо охранников заволновалось и принялось быстро сжиматься вокруг людей, которые внезапно стали свободными.
- А вот этого, - пробормотал потрясенный человек с татуировками, - мы вовсе и не просили.
Прошел еще час, шок и ужас событий продолжали терзать Фелисин, став очередным испытанием этого нескончаемого кошмара. Прислужник Худа ... которого там не оказалось. Жужжанье крыльев, превращающееся в слова. "Кто же сам этот Худ? - мучилась она вопросами, - и мог ли Король Смерти оказаться среди обычных людей? Почему он обратился к бывшему священнику Фенира и что это был за секрет?"
Но вскоре все эти тревожные сомнения померкли в ее сознании, вновь вернулось знакомое онемение и ощущение холодной безысходности.
Императрица лишила Дома и семьи их богатства, благородства, затем обвинила их в измене и заковала в цепи. Бывший священник Фенира справа от нее, отвратительный человек со всеми признаками обычного бандита, стоявший слева, а также все остальные, кого она видела, не могли похвастаться благородным происхождением.
Она тихо засмеялась, вызвав огромное удивление обоих мужчин.
- Неужели тебе открылся секрет Худа, девушка? - спросил ее бывший священник.
- Нет.
- Тогда что же тебе кажется таким смешным?
Она тряхнула головой и стала размышлять: "Что за глупость, неужели я ожидала оказаться в хорошей компании? Все вы - доведенные до края голодные крестьяне; по этой причине и императрица достигла огня..."
- Ребенок!
Этот величественный голос, в котором ощущалось сочувствие, принадлежал пожилой женщине. Фелисин на секунду закрыла глаза, затем выпрямилась и посмотрела на изможденную женщину, прикованную слева от бандита. Она была одета в грязную, рваную ночную пижаму. Тем не менее, в ней чувствовалась благородная кровь.
- Леди Гаезин!
Старая женщина протянула трясущуюся руку.
- Да, жена лорда Хильрака! Я и есть леди Гаезин... - она проговорила это так, будто судорожно вспоминала, кем является, и теперь одобрительно смотрела на Фелисин покрасневшими глазами с остатками макияжа на веках. - Я знаю тебя, - прошипела она. - Дом Паранов. Младшая дочь, Фелисин!
Девушку зазнобило. Она повернулась и пристально посмотрела вперед на охранников, опиравшихся на свои пики и не обращавших никакого внимания на бочки с элем, стоящие между ними. Некоторые из них разгоняли оставшихся мух. Для мула прибыла телега, с нее спрыгнули четыре перемазанных золой человека с канатами и баграми. За стенами, окружавшими Крут, вновь стали видны крашеные шпили и купола Унты. Она затосковала по тенистым улочкам своего родного города, по той беззаботной жизни, которая была у нее всего неделю назад. Грубая толпа Себри напала на нее, когда она гуляла со своей любимой кобылой, разглядывая зеленые ряды свинцовых деревьев, растущих по обочине дороги и отделяющих ее от семейных виноградников.
Сзади заворчал головорез:
- А у этой суки есть чувство юмора.
"Какой суки?" - удивилась про себя Фелисин, решив, однако, не показывать окружающим своего смятения.
- Что, сестры, поссорились? - донеслось с того места, где зашевелился бывший священник. Помедлив, он сухо добавил: - Все это выглядит немного странно, не находите?
Головорез склонился вперед, и тень его фигуры накрыла Фелисин. Он вновь заворчал:
- Ты же лишенный сана священник, не так ли? Ты не похож на императрицу, которая строит храмы, какие пожелает.
- Это неправда. Я потерял веру много лет назад и уверен, что ее желанием было оставить меня в монастыре.
- Можно подумать, это ее заботит, - иронично произнес головорез, усаживаясь на свое место.
Вдруг заскрипел голос леди Гаезин:
- Ты должна с ней поговорить, Фелисин, обратиться с просьбой. У меня есть богатые друзья...
Ворчанье бандита превратилось в рев:
- Посмотри вперед, на нашу цепь, старая карга, - вот где находятся все твои богатые друзья!
Фелисин только покачала головой. "Даже при жизни отца, - думала она, на это ушли бы месяцы ожиданий".
Вновь воцарилось молчание, такое же томительное, как и до перепалки. Затем бывший священник прочистил горло, сплюнул и пробормотал: