Услышав это, Апсала с изысканным совершенством топнула ногой, будто в ней пробудилась ярость избалованной дочери и молодой жены.
– У меня будет скоро ребенок! Только попробуйте бросить мне вызов, и останетесь проклятыми навек! Мы идем в город – немедленно!
– Наймите одного из нас, и он станет самым лучшим вашим провожатым, благословенная леди! Но оставьте нам этого отщепенца грала. Он не достоин служить вам.
Почувствовав внутренний трепет, Апсала приготовилась откинуть вуаль, начав изрыгать страшные проклятия. В смятении араки отступили назад.
– Вам нужно только его животное! В этом нет ничего, кроме грязной алчности. Да я сейчас сделаю так, что вы будете прокляты навек…
– Прости!
– Мы падаем ниц, благословенная леди!
– Мы не тронем вашего скакуна!
– Поезжайте, поезжайте! Город открыт для вас!
Апсала помедлила. В какой-то момент Скрипачу показалось, что она подвергнет их проклятью в любом случае. Вместо того она просто плюнула себе под ноги.
– За ваш проступок вам придется охранять нас вновь! Окруженные встревоженными, испуганными лицами араков, трое путешественников запрыгнули в седла.
Конник, который больше всех говорил раньше, приблизился к саперу.
– Ты можешь остаться там только на ночь, грал, а затем беги без оглядки. Мои сородичи обязательно отправятся вдогонку.
– Скажи им, – произнес Скрипач, – что я выиграл свою лошадь в честном бою. Обязательно передай им эти слова.
Арак нахмурился.
– А они узнают историю?
– Какого клана?
– Клана Серабков.
Скрипач отрицательно покачал головой.
– В таком случае они попытаются вас догнать хотя бы из спортивного интереса, но я в любом случае передам твои слова. В самом деле, твоя лошадь просто создана для убийства.
Сапер мысленно вернулся к тому пьяному гралу, который продал ему лошадь в Эхрлитане за три джаката. Да, этот человек очень сильно прогадал.
– Пейте мое пиво этой ночью, арак.
– Обязательно. До тех самых пор, как прибудут гралы. Поезжайте.
Как только они выехали на дорогу и начали приближаться к северным воротам Г'данисбана, Апсала сказала ему:
– У нас ведь большие неприятности, не так ли?
– Это сказал тебе твой инстинкт, девушка? Она поморщилась.
– Да, – вздохнул Скрипач. – Ты не ошиблась. Я сделал большую глупость, представив себя изгнанником. Сейчас мне кажется, что нас спасло только то представление, которое ты разыграла: дикари просто испугались угрозы быть проклятыми.
– Возможно.
Крокус прочистил горло.
– Неужели мы едем в город ради того, чтобы действительно стать свидетелями этих ужасных казней, Скрипач?
Сапер покачал головой.
– Не думай об этом. Мы постараемся проехать город транзитом, – он взглянул на Апсалу. – Поумерь свою отвагу, девушка. Еще одна вспышка раздражения, и жители города вынесут тебя к южным воротам города на золотой кровати. Зачем нам это нужно?
Услышав такие слова, она иронически улыбнулась. «Не влюбляйся в женщин, Скрипач, дружище, иначе ты не сможешь больше защищать их жизни, – подумала она. – А отговоркой, как обычно, станет превратность нашей судьбы».
Войдя в сводчатый проем северных ворот Эхрлитана, они обнаружили, что старая мостовая покрыта лужами крови, а по обочине пешеходной дорожки свалены кучи поломанных детских деревянных игрушек. Откуда-то издалека донесся крик умирающего ребенка.
– Мы не можем ничего с этим поделать, – произнес, побледнев, Крокус. Он ехал сбоку от Скрипача, а Апсала держала свою лошадь вплотную сзади. Там и здесь на улице путешественники замечали мелькающих мародеров и вооруженных людей, однако в целом вход в город, к всеобщему удивлению, был практически свободен. Плотная дымовая завеса окутала все вокруг, с обеих сторон на путешественников смотрели темные оконные и дверные проемы разграбленных магазинов купцов и официальных зданий.
Они пробирались через обгорелые остатки мебели, осколки бакалеи и керамики. Кругом виднелись мертвые тела, чьи позы неопровержимо свидетельствовали о насильственной смерти. Вопли умирающего ребенка где-то справа от них внезапно прекратились: какой-то милосердный захватчик решил прекратить его страдания. Однако на смену этому вою из самого сердца Г'данисбана послышался хор еще более ужасных воплей.
Внезапно внимание путешественников привлекла фигура полностью обнаженной маленькой девочки, которая вышла перед ними на дорогу, покрытая множеством синяков и ссадин. Она шла, абсолютно не замечая их приближения, а затем забралась под деревянную телегу с разломанными колесами, стоящую в пятнадцати шагах от компании Скрипача. Те в оцепенении смотрели на эту сцену, боясь пошевелиться.
Внезапно со стороны боковой улицы показалось шесть вооруженных людей. Видимо, это оружие им досталось случайно, так как никакого защитного снаряжения на них сверху одето не было. На разорванных телабах виднелись черные пятна запекшейся крови. Один из захватчиков произнес:
– Грал! Ты видел девчонку? Мы с ней еще не закончили.
В этот момент другой человек из их группы злобно оскалился и с поспешностью показал рукой на телегу, из-под которой виднелись детские колени и ступни.
– Мезла? – спросил Скрипач. Предводитель компании пожал плечами.
– Очень похоже. Но ты не бойся, грал, мы с тобой поделимся. Сапер услышал, как позади Апсала испустила длинный медленный выдох. Он откинулся в своем седле.
Группа людей рассредоточилась вокруг Скрипача, Апсалы и Крокуса. Сапер аккуратно наклонился к ближайшему воину и вогнал острие своего длинного ножа ему под основание черепа. В тот же момент гральская лошадь, резко развернувшись под своим наездником, ударила обоими копытами в грудь другого, ничего не понимающего бандита, который перелетел через голову и с силой ударился о мостовую.
Возобновив контроль над жеребцом, Сапер вставил шпоры в бока; они бросились вперед, моментально приблизившись к великодушному предводителю этой толпы мародеров.
Через несколько мгновений из-под копыт лошади послышались отвратительные звуки ломающихся костей и лопающегося черепа. Скрипач обернулся в седле, ища глазами трех оставшихся бойцов.