Лоусон не согласился.
— Если она действительно одна из нас, то мы должны быть ее приоритетом, — сказала Арамина. — Почему она работает на вампиров? Она больше не одна из них.
Подобно тому, как Лоусону не хотелось признавать это, в словах Арамины был смысл. Блисс был частью стаи, и стая нуждалась в ней. Он нуждался в ней. Он рассказал ей так много прежде, чем уехал, но, возможно, он должен попробовать еще раз.
Блисс ответила сразу же, как только он набрал ее номер телефона.
— Ты не в полете еще?
Он не принес извинений за уход, но Блисс и не ожидала этого. Они были парой друг друга.
— Я в аэропорту, — сказала она. — В чем дело? Вы нашли Артура?
Он в порядке?
— Мы нашли, и он сказал… — рассказал он, и кратко объяснил, что они узнали.
Его голос упал, так что никто не мог его слышать.
— Слушай, я знаю, что ты беспокоишься о своих друзьях, и я сдержу свое обещание. Но дело в том, что Артур думает, что случившееся с проходами влияет на твоих друзей.
— Правда?
— Да.
Затем его голос упал даже еще ниже.
— Я сожалею, что оставил тебя так. Я не хотел.
— Мне тоже жаль, — прошептала она.
— Так что давай жалеть вместе.
Блисс улыбнулась в трубку.
— Хорошо, я как раз собиралась сесть на самолет в Лондон, но вместо этого я могу вернуться в Огайо.
— Нет, нет, — сказал Лоусон. — Встретимся в Риме.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Мими
Мими завершила долгое путешествие назад в подземный мир задолго до Джека. Она не была уверена, что думать о его задержке. Он с трудом терпит неудачу в своих поисках, или неудачи просто невозможно не быть?
Трудность бытия Аббадона и Азраил в том, что им легче сделать что — то хорошо, чем сделать это плохо. Это было все, что она могла сделать, чтобы заставить Кингсли преуспеть в победе за Кубок, хотя, конечно, он всегда был хорош в краже ее вещей. Как ее одежды, или ее сердца.
Она пыталась забыть взгляд, который он послал ей, прежде чем она исчезла, комбинации ударов и неудовольствия. Он был уверен, что она попадет ему в руки, совершенно самодовольный. И в то же время, хотя Кингсли верил в ее любвь, она не могла не чувствовать себя немного раздраженной. А теперь, особенно, когда она знала, как он тратит свое время, когда она работает так усердно на разрыв ее связей, чтобы они могли быть вместе.
Этот ублюдок ожидал ее, чтобы поцеловать.
А почему бы и нет?
Потому что тогда все будет потеряно. Люцифер узнал бы сразу, и все были бы уязвимы. Не только она и Джек, но также Кингсли и Шайлер. Если их предательство будет обнаружено, она принесет смерть двум из них, а также тем, кого они любят больше всего.
Где ты находишься? Послала она Джеку. Но не было никакого ответа.
Она с нетерпением ждала его возвращения, шагая вдоль номера своей квартиры. Темный Принц был в курсе ее провала, но до сих пор не просил ее приехать к нему, чтобы ответить за провал в Росслинской капелле. Недели чувствовались как месяцы, а месяцы — как годы; она вздрагивала от каждого стука в дверь, опасаясь, что кто — то понял, что она бросила борьбу с Кингсли. То, что она была предателем. Это не могло продолжаться вечно, это свело бы ее с ума.
Она пыталась отвлечь себя, вспоминая свой последний раз в преисподней, когда она с нетерпением ждала в своей комнате, когда вернулась от Кингсли. Она предавались массажу и маскам для лица, лечению волос, славным блюдам с винными фантазиями, но это не помогало сейчас.
Она была слишком суетлива, чтобы сидеть на месте, слишком нервничала, чтобы есть. Поздняя ночь в клубе помогла освободить часть напряжения, но она не могла танцевать вечно.
Наконец, поздно ночью, вернулся Джек, уставший от своей поездки.
Она могла бы сказать по выражению его лица, что он не смог, не преуспел.
Не достал чашу.
— Что случилось? — спросила она. — Ты в порядке?
— Мы были так близки, — сказал он. — Я нашел чашу, я был создан для этой фантастической битвы с монахами за нее. Это почти удалось, когда ты позвала меня.
Так что это была ее ошибка. Она настаивала, чтоб Джек помог ей избавиться от Данела, и при этом она саботировали его усилия.
— Мне очень жаль, — сказала она, это был один из тех редких случаев, когда она готова была признать это.
Джек покачал головой.
— Это не было проблемой. Это было немного сложнее, убедиться, что монахи выиграли с Данелом там, но я сделал это. Они уничтожили свои драгоценные чаши. Нет, проблема в том, что Данел слишком хорошо справлялся со своей работой. Он понял, что монахи не казались достаточно опустошенными потерей своих сокровищ.
— Разве монахи не были эмоциональными? — спросила Мими.
— Это очень умно, — признался Джек. — Даже я не смог поймать его. Но Данел был над ним. Прежде чем я полностью осознал, что он делает, он отслеживал у монахов вторую чашу.
— Что? У них было две? Как мы не знали этого?
— Мы отслеживаем самые сильные чаши, те, что мы были уверены, будет достаточно для воспроизведения Божественного огня. Один из монахов, не из этих, прятался среди них, но Данел думал, что это сработает — была еще чаша Христа — Люцифер над луной, нам удалось вернуть её обратно.
— Ты не мог что — нибудь сделать? — спросила Мими. — Ты не мог украсть ее, когда он не смотрел?
— Поверь мне, я сделал все, что смог, — сказал Джек. — Данел был слишком бдителен. Я не думаю, что он был на самом деле зол на меня, но мы должны помнить, что ни один из ангелов действительно не доверяют нам, по — прежнему. Это займет несколько веков для нас, чтобы восстановить их лояльность к нам, и у нас нет столько времени прямо сейчас.
— Не говоря уже о том, что они правы, — указала Мими. — Мы предатели.
— По существу, да, — согласился Джек.
— Что мы будем делать теперь?
— Ну, найти чашу был одним из последних шагов в возможности использовать Божественный огонь в качестве оружия, но не окончательным.
Люцифер хочет встретиться с нами завтра, чтобы обсудить наш следующий ряд задач.
Работа Темных Ангелов не была сделана, подумала Мими.
— У нас по — прежнему есть время, чтобы саботировать процесс, — сказал Джек. — Чем бы ни были эти последние задачи, мы также можем потерпеть в них неудачу. И если у нас будет возможность, мы будем воровать и разрушать чаши.
— Они узнают, что это мы, — сказала Мими. — Если мы сделаем это здесь, там не будут скрывать этого. И мы никогда не уговорим Люцифера разрушить нашу связь.
— Мы найдем способ, — сказал Джек. — Там должен быть путь.
Они были вызваны в камеры Темного Принца на следующее утро. Его белые одежды блестели против золотого трона, Мими с благоговением любовалась его потусторонней красотой. Это было лицо Утренней звезды, Люцифера Зари, самого красивого ангела в истории, который был изгнан за своё тщеславие и жадность. Он был князь небес, обреченным на вечность в аду. Он улыбался, и его радость излучала интенсивное, почти сердитое счастье. Он был очень близок к получению того, чего всегда хотел, и он это знал.
Данел и Варахиил стояли по обе стороны от престола, одетые в формальные золотые одежды с крыльями. Данел послал такой же взгляд Мими, каким пользуются мальчики из Дачезне, после того, как она подарила им вкус Священного поцелуя. Ожидание похотливой физической радости, что означало, что он не мог ждать, чтобы побыть наедине с ней снова. Фу! Она никогда не должна была целовать его на вокзале, но это было слишком поздно.
— Мои Темные Ангелы! — сказал Люцифер, и его голос соблазнительно сладкий и мелодичный, такой красивый, как остальные его части. — Добро пожаловать обратно. Я так рад, что Аббадон добился успха в получении чаши, хотя я должен признать, Азраил, я ожидал большего успеха от тебя. Может быть, ты отвлеклась на мысли о Араквиэле, твоего врага? — спрашивал он, используя имя ангела Кингсли.
— Это не было проблемой, — ответила Мими. — Он сильный противник, вот и все.
Темный Принц хмыкнул.