Желудок Малькольма был чувствителен к малейшим признакам зла. В прошлом, его болезнь предупредила стаю о готовящемся нападении Адских псов.
Он отмахнулся от нее.
— Это то, на что я подписался. Я в порядке.
Он не выглядел нормально. Она надеялась, что они найдут что — то быстро. По крайней мере, у них было время, чтобы добраться до центра, где Малькольм тихо повернулся и бросился вверх.
— Это он, — сказал он. — Это прямо здесь.
— Что здесь?
— Открытый проход, который является причиной того, почему я чувствую себя так ужасно.
— Лоусон единственный, кто может открыть портал, — сказала Блисс.
Но, как только подошла ближе, она увидела, что Малькольм был прав.
Воздух перед ними мерцал, и, наконец, свет засиял, все ярче и ярче, пока туннель не появился перед ними.
— Я собираюсь пойти туда, — сказала Блисс.
— Не сама, ты не можешь пойти одна, — сказал Малкольм.
— Я должна. Ты должен позволить им знать, что мы здесь.
— Хватит спорить. Мы уже здесь, — раздался голос Арамины.
Эдон и Рэйф были прямо позади нее.
— Поспешим. Я думаю, что отель начинает подозревать нас в чем то.
— Ладно, — сказал Мак, — я пойду первым, а все остальные будут следовать за мной.
Вместе они вышли в свет. Блисс теперь чувствовала знакомую дезориентацию, находясь в отрывках, не зная, где она находится. Но в отличие от прошлого раза, они не остановились, вместо этого закрученное ощущение замедлилось, и она обнаружила, что они могут передвигаться по свету.
— Где мы? — Спросила она.
— Я не уверен, — сказал Малкольм. — Я думаю, что мы рядом с местом, где случилось что — то плохое. Давайте просто продолжим идти и посмотрим, что произойдет.
Но прежде, чем они могли бы сделать еще один шаг, раздался грохот, и Блисс почувствовала, что земля под ними исчезает.
Она падает, падает, в бездну, в пустоту, в небытие времени и пространства.
Было такое чувство, как будто она падала навсегда. Она не могла сказать, сколько времени прошло, несколько минут или часов, прежде чем она, наконец, потеряла сознание. Она очнулась и поняла, что она проходит.
Она могла чувствовать, что находится в сильном объятии, и она открыла глаза. Она могла видеть свет прохода над ней, но слабо, все было темно.
— Что? Где я? Кто?
Не волнуйся, у тебя есть я, сказал голос.
Лоусон.
— Как ты сюда попал? — Спросила она, хотя уже догадалась.
— С другой стороны. Я был в состоянии открыть портал. Это он. Это прорыв в проходах, раскол во времени. Посмотри, как туннель останавливается прямо там? — Сказал он.
— Maк, ты в порядке? — Спросила Блисс.
— Я здесь, — сказал Малкольм, снимая очки и протирая их об нижнюю рубашку.
— Где все остальные? — спросила Блисс.
— Я думаю, что они все еще в проходах, я слышу их, — сказал Лоусон. — С ними все будет в порядке, они пошли другим путем. Мы догоним их позже.
— Как ты нашел нас?
— Я просто был перед вами в проходах, с другой стороны, и я увидел, как вы оба падаете, и я прыгнул.
— Где мы?
— Пропасть. Лимбо. Мы должны вернуться туда, — сказал он, указывая на свет намного выше их.
— Как мы это сделаем?
— Вместе, — Лоусон провел по каждой из их рук, — мы будем прыгать.
Они вернулись в туннель. Вернулись туда, где начали. Блисс сейчас могли видеть раскол. Существовало два места встречи в центре, два зеркальных туннеля, встречающихся в одной точке. Трещина была сломана.
Они пытались пересечь ее, и именно поэтому они были отброшены в Лимбо.
— Что это?
— Время остановилось здесь, — сказал Лоусон. — Трещина означает, что ей кто — то манипулировал. Он остановился, а затем проходы раздвоились в разных направлениях, в то время как они должны идти только в одну сторону.
Блисс посмотрела на раскол, и вспомнила то, что она узнала во время заседания Комитета, когда она была впервые введена в секретный мир Голубой крови.
Только у одного вампира в истории была возможность остановить время.
— Теперь самая сложная часть, — сказал Лоусон. — Ты должна сосредоточиться. Попробуй поставить себя на место Аллегры.
Он не мог сказать, что Блисс слышала в его голосе: своего отца. Либо один из твоих родителей мог бы показать нам, что произошло, если бы они были здесь. Фокус, а я пойду в гломе и попытаюсь увидеть то, что ты видишь.
Блисс закрыла глаза. Покажите мне, подумала она. Один из вас, пожалуйста, покажи мне. Сейчас.
Потом она увидела.
Женщина, бегущая через проходы. Она испугана, и Блисс почувствовала ее страх. Вокруг нее была вибрация.
Блисс уставилась на нее.
Женщина смотрела на нее.
Это была Аллегра, но и не Аллегра.
Она выглядела по — другому. Это была ее мать в другом цикле.
Но это был ее бессмертный дух, призналась Блисс.
Габриэлла.
— Беги! — Сказала Габриэлла. — Беги!
Она побежала к трещине, к темноте.
Блисс ахнула и споткнулась, а Лоусон поймал ее.
— Что случилось?
— Мы должны помочь ей! — Сказала Блисс.
— Нет ничего, что мы можем сделать отсюда, — сказал Лоусон. — Все, что мы можем сделать, это посмотреть и попытаться понять, что произошло.
— Я не хочу понимать! Я хочу это остановить, прежде чем кто — то получит ее.
— Почему, что случилось?
— Я знаю, кто гонится за нею. Я знаю, почему она убегает, и он приближается. Это… это мой отец.
СОРОК ШЕСТЬ
Шайлер
Что может быть более удивительным, чем обнаружить вокруг себя Ад.
Как она не узнала его голос? Как она могла не узнать его с самого начала? Он переоделся — она увидела сейчас иллюзию, и она даже не заметила, не посмотрела другим взглядом на черный костюм шофера.
Иллюзия исчезла, и теперь она могла ясно видеть его. Его блестящие светлые волосы и ярко— зеленые глаза. Она могла чувствовать его тело рядом со своим, и его дыхание на своей щеке. Он был жив, и ее сердце готово было выпрыгнуть из груди — Джек был жив! Она так старалась, подавить свои чувства, перестать беспокоиться, но она видела его перед собой, и это показало ей по— настоящему, как она страдала, от того, что он был мертв. Но счастлива была только она. Он не разделял ее чувств, и она не понимала, почему. Она смотрела на его лицо: почему он отстранен от нее? И почему он так холоден? Его кожа была на ощупь как лед, словно он был сделан из мрамора. Он был похож на статую.
Это было не то радостное воссоединение, о котором Шайлер мечтала.
С Джеком было что — то не так. Он был не в себе. Что случилось с ее любовью?
— Джек, что происходит? — Выдохнула она, обращаясь к нему так, как он обращался с ней, как с заключенной.
Его взгляд был холодным и далеким. Не было искры в его глазах, не было тепла. Это был Джек, но не ее Джек. Шайлер начала боятся за них.
— Я не понимаю, — сказала она. — Почему мы здесь? Что происходит? Джек, что с тобой случилось?
Он не ответил, и Шайлер поняла, то, что не желала признать. То, что чувствовала его присутствие, эти глаза, глядящие за ней, это был он. Она почувствовала это, и пыталась мысленно дотянуться до него, но он не ответил. И она пыталась забыть об этом, пыталась убедить себя, что она ничего не чувствует. Говорила себе, что она обманывает сама себя и видит лишь призраков. Но, конечно, она знала. Она знала, что он был в Лондоне, она знала, что он наблюдал за ней. Она ждала, чтобы он приехал к ней, чтобы показал себя, и объяснил, что с ним сталось. Неужели он видел все, что с ней случилось?
Был ли он там, когда она встретила свою бабушку? Когда она посетила могилу отца?
Она посмотрела ему в глаза, увидела, что он безучастен. Это выглядело так, как если бы Джек был полностью стерт. Она чувствовала, что ее желудок сжлся, и слезы текут по щекам. Даже если она не могла обнять его, потому как он прижал ее руки к бокам, они были так близко, что она могла повернуть голову и прижаться щекой к его.
— Куда ты везешь меня? — Спросила она, хотя и подозревала, что уже знает ответ. — Ты снова работаешь на Люцифера, не так ли?