Вот только почему же тогда в груди так отчаянно колотится сердце, а по спине бегут липкие мурашки? Внезапно Лёнька осознал, что боится вовсе не за друзей.
Знакомый с первых лет жизни дом равнодушно встретил его тусклым светом своих высоких окон. Не дожидаясь, пока сверху приползет издыхающий лифт, Лёнька вихрем взбежал на третий этаж. Дверь в квартиру была открыта, хотя на ночь ее всегда запирали. Лёнька несся по коридору, чувствуя, как от волнения у него звенит в ушах, а во рту собралась сухая, царапающая, словно наждачная бумага, горечь.
Он рванул дверь своей комнаты. В первую же секунду все стало ясно. Посреди комнаты на кровати сидел отец с серым лицом и обезумевшим, устремленным в пустоту взглядом. Казалось, он даже не заметил появления сына. Мама... ее не было.
- Где мама? - содрогнувшись, спросил Лёнька, чувствуя, как родные стены и потолок сужаются над ним и вот-вот раздавят.
Отец поднял глаза, медленно раскрыл рот, словно был мертвецки пьян.
- Там, - еле слышно произнес он, сделав неопределенный жест рукой.
- На кухне?
- Нет... там...
- Где?! - вскричал Лёнька, так что в книжном шкафу зазвенели стекла.
Отец ничего не ответил и снова уставился в пол.
- Она вернется!
- Не вернется...
В глазах у отца заиграли слезы.
- Я был там... вместе с ней. Я видел... - его прежде неподвижное, каменное лицо вдруг исказила гримаса боли и отчаяния. - Господи... Не было даже «скорой помощи»! Их просто... б-бросали в грузовики и увозили! Она... там!
У Лёньки потемнело в глазах. Больше всего на свете он сейчас хотел просто умереть, забыться сном и не никогда просыпаться. В панике мозг посылал организму безумные импульсы. Тело тряслось и ходило ходуном, как Москва в этот страшный день.
- Это ты... - вдруг прохрипел отец, уставившись на Лёньку ненавидящими глазами. - Ты виноват! Она пошла искать тебя! З-зачем ты убежал? Зачем?!
«Это сон! Просто кошмар!» - думал Лёнька. Сейчас я закрою глаза, открою, и все будет как раньше. Мама будет жива, папа будет нормальный. Надо только проснуться!»
Но чуда не происходило. Вместо этого он видел спятившего отца, встающего с кровати и надвигающегося на него с трясущимися, растопыренными, словно орлиные когти пальцами.
Лёнька с диким криком бросился прочь. В следующий миг он уже был во дворе, не помня, каким образом преодолел шесть лестничных маршей. Огромные, свисающие с крыш сосульки напоминали дьявольский оскал. Москва превратилась в ледяное озеро, где стонут замерзающие души грешников, а посреди торчит, ухмыляясь тремя жуткими лицами, чудовищный Люцифер.
Лёнька метнулся в темную арку, выскочил на улицу, бросился бежать, не зная куда и не зная зачем. «Пока я бегу, я не думаю! Надо вечно бежать, не останавливаясь!» - возникла в его помутненном мозгу безумная мысль.
Впереди по улице медленно брел высокий человек в тулупе и галифе, с вещмешком за плечами. Лёнька даже не увидел его. Но, когда они поравнялись, человек, внезапно остановившись, круто обернулся. Его огромная рука, преградила Лёньке путь. Лёнька ударился об эту руку, как о шлагбаум, упав на спину и по инерции прокатившись еще добрых два метра по скользкому асфальту.
Гарцев в недоумении посмотрел на лежащего подростка, и на его лицо наползла гадкая улыбочка.
- Физкульт-привет!
Лёнька перевернулся на живот и мигом вскочил на ноги. Перед ним стоял сам Люцифер. Огромный, страшный, невероятно гнусный, пусть даже с одним лицом. Издав вопль, мало похожий на человеческий крик, Лёнька кинулся на врага, нанося беспорядочные удары в живот и в грудь.
- Вот это да! Нечего себе! - с восхищением заговорил Гарцев, слегка отводя назад голову, чтобы не получить по лицу.
Он был явно изумлен, даже немного ошарашен. Лёнька ревел, тщетно пытаясь причинить противнику боль, сквозь толстую броню тулупа. В таком состоянии он избил бы даже Богданова, но Гарцев был слишком высок и слишком уж хорошо защищен.
- А ну пришел в себя, сука! - прорычал Гарцев, схватив Лёньку за плечи и тряхнув так, что у Лёньки чуть не отлетела голова.
Лёнька почувствовал, как стальной обруч сдавил его тело, парализовав любые движения. Оставалось только лягаться ногами, но на это уже почему-то не хватало сил. Из Лёнькиных глаз против воли потекли слезы.
Гарцев бросил мальчика и, матерно выругавшись, начал искать в карманах портсигар.
Слушая всхлипы Лёньки, он жадно сосал табачный дым, расхаживал из стороны в сторону и что-то шептал себе под нос.