— Помоги! Он сильный! — крикнул Марк, и Гай прижал руками бьющийся ком.
Вдруг длинный и загнутый клюв ворона, похожий на копье из черного дерева, вонзился ему в руку, точнее, захватил и плотно сжал мягкую кожу между большим и указа тельным пальцами.
Гай взвизгнул:
— Забери его! Он цапнул меня за руку!
Боль была ужасная, и мальчики запаниковали: Марк изо всех сил старался не выпустить птицу, а Гай все силился вырвать руку из злобного клюва.
— Я не могу его оторвать!
— Придется тянуть! — мрачно проговорил Марк. Его лицо покраснело от напряжения.
— Не могу, у него клюв как нож! Выпусти его!
— Не выпущу! Этот ворон наш. Мы поймали его в лесу, как охотники.
Гай застонал от боли.
— По-моему, это он нас поймал!
Его пальцы дернулись, и ворон вдруг выпустил руку. Гай с облегчением выдохнул, поспешно попятился и согнулся, прижимая руки к животу.
— Все равно он настоящий воин, — широко улыбнулся Марк и взял ворона так, чтобы тот не достал до его рук. — Заберем его домой и воспитаем. Я слышал, что вороны умные. Научим разным трюкам и возьмем с собой на Марсово поле.
— Ему нужно имя. Что-то воинственное, — проговорил Гай.
— Как зовут того бога, который летает в виде ворона или ходит с ним на плече?
— Не знаю. По-моему, это греческий бог. Может, Зевс?
— А у него не сова?
— Не помню, у кого из них ворон, у кого — сова, но Зевс — подходящее имя.
Мальчики улыбнулись друг другу. Ворон затих и с притворным спокойствием завертел головой.
— Ладно, пусть будет Зевс.
Через поля они отправились в поместье. Марк крепко сжимал птицу в руках.
— Нужно найти, где его спрятать, — сказал он. — Твоя мать не любит, когда мы ловим животных. Помнишь, что было, когда она узнала про лису?
Гай поморщился, глядя под ноги.
— Рядом с конюшней есть пустой курятник. Можно оставить его там. Что едят вороны?
— Мясо, наверное. Они едят мертвых на полях брани… или это вороны? Все равно, возьмем объедков с кухни и посмотрим, что он будет есть. Как-то накормим.
— Нужно, пока обучаем, привязать его за ноги, а то улетит, — задумчиво сказал Гай.
Тубрук беседовал с тремя плотниками, которых позвали починить крышу поместья. Заметил, как мальчики входят во двор, и жестом позвал их к себе. Удрать не получится — они понимали, что Тубрук не даст им сделать и пары шагов, хотя управляющий отвернулся к рабочим и как будто не обращал на детей внимания.
— Я не отдам Зевса! — резко прошептал Марк.
Гай успел только кивнуть — они уже подошли к Тубруку.
— Я подойду через пару минут, — сказал Тубрук плотникам, и те взялись за работу. — Снимайте пока черепицу отсюда.
Он повернулся к мальчикам.
— Это что такое? Ворон? Наверное, больной, раз вы его поймали.
— Мы поймали его в лесу. Выследили и сбили, — возразил Марк.
Тубрук улыбнулся и протянул руку, чтобы погладить длинный клюв. Силы птицы, похоже, иссякли, она тяжело дышала, почти как собака, между твердыми половинками клюва виднелся тонкий язык.
— Бедняга, — пробормотал Тубрук, — испугался. Что вы с ним собираетесь делать?
— Его зовут Зевс. Мы его приручим, как сокола.
Тубрук медленно покачал головой.
— Дикую птицу нельзя приручить, мальчики. Сокола специальные люди выращивают из птенца, и все равно он остается диким. Даже лучший знаток своего дела потеряет птицу, если она улетит от него слишком далеко. Зевс — взрослая птица. Если оставите его у себя, он умрет.
— Мы можем посадить его в один из старых курятников, — не унимался Гай. — Теперь там ничего нет. Будем его кормить и пускать полетать на привязи.
Тубрук пренебрежительно фыркнул:
— А вы знаете, что станет с дикой птицей взаперти? Она не вынесет плена. Особенно в таком крошечном пространстве, как курятник. Это сломит ее дух, и от тоски птица начнет выщипывать собственные перья. Она откажется от пищи и будет только мучить себя, пока не умрет. Зевс предпочтет смерть. Самое лучшее, что вы можете для него сделать, — это отпустить. Вряд ли вы смогли бы его поймать, не будь он болен. Наверное, он и так умирает. Дайте ему провести хотя бы последние дни в лесу, на свежем воздухе, там, где его родина.
— Но…
Марк замолчал, глядя на ворона.
— Пойдем, — сказал Тубрук. — Пойдем в поле и посмотрим, как он улетает.
Мальчики уныло переглянулись и вышли вслед за Тубруком из ворот. Они поднялись на холм.
— Отпусти его на волю, мальчик, — произнес Тубрук, и что-то в голосе управляющего заставило обоих посмотреть на него.
Марк поднял руки и выпустил ворона. Зевс поднялся в воздух, расправляя большие черные крылья и с трудом набирая высоту. Ворон обиженно кричал, пока не превратился в точку в небе над лесом. Потом он спустился ниже и исчез из виду.
Тубрук протянул шершавые руки и взял Марка и Гая за загривки.
— Благородный поступок. А теперь вас ждет работа. Все утро вы где-то пропадали, вот дела и накопились. Пошли!
Он подтолкнул мальчиков назад, во двор, а сам бросил последний взгляд на поля и леса и пошел следом.
ГЛАВА 3
В это лето мальчикам начали давать настоящее образование. С самого начала к Гаю и Марку относились одинаково: обоим преподавали все, что необходимо для управления целым поместьем, пусть и небольшим. Кроме латыни, которую в них вдалбливали с рождения, мальчикам рассказывали о знаменитых битвах и полководцах, а также о том, как управлять людьми, считать деньги, давать и брать в долг. На следующий год, когда Светоний уехал служить в какой-то африканский легион, Гай и Марк стали осваивать греческую риторику и умение вести дебаты, необходимые молодым сенаторам, чтобы обвинить или защитить того или иного гражданина согласно закону.
Хотя три сотни членов сената встречались лишь дважды в месяц, отец Гая, Юлий, проводил в Риме все больше и больше времени. Республике было необходимо сильной рукой управлять новыми колониями и распоряжаться быстро растущим богатством. Гай и Марк месяцами видели из взрослых только Аврелию и учителей, которые приезжали в поместье на рассвете и уезжали с заходом солнца, бренча динариями в карманах. Тубрук тоже всегда был рядом, добрый, но строгий. Еще до отъезда Светония старый гладиатор отправился за пять миль к дому соседа и одиннадцать часов, от рассвета до заката, ждал, пока его примет старший сын владельца поместья. Что он выяснил, Гай так и не узнал, но вернулся Тубрук, улыбаясь. Он взъерошил мальчику волосы и лишь потом отправился на конюшню, чтобы позаботиться о новых кобылах, у которых начиналась течка.
Из всех наставников Гаю и Марку больше всего нравился Вепакс, молодой грек в тоге, высокий и худощавый. Он всегда приходил в поместье пешком, а перед уходом тщательно пересчитывал заработанные монеты. Они проводили с ним два часа в неделю в маленькой комнате, что отвел для уроков отец Гая. В комнате не было никакой обстановки, разве только скамьи на каменном полу. С другими учителями мальчикам приходилось зубрить стихи Гомера и латинскую грамматику, и они часто ерзали на деревянных скамьях и отвлекались, пока учитель не возвращал их к реальности болезненными ударами розги. Почти все учителя были строгими, и мальчикам редко что сходило с рук, — за двумя учениками уследить несложно. Однажды Марк нацарапал стилом свинью с бородой, похожую на учителя. Когда он попытался показать картинку Гаю, разгневанный учитель заставил его вытянуть руку и вытерпеть три сильных удара розгой.
У Вепакса розог не было. Он носил с собой только тяжелый матерчатый мешок с глиняными табличками и синими и красными фигурками, символами воинов двух армий. К назначенному часу он сдвигал скамьи к стене и расставлял фигуры, изображая очередную знаменитую битву прошлого. Через год занятий мальчики должны были вспомнить, что это за битва и как звали полководцев. Они знали, что Вепакс не ограничивается римскими сражениями. Иногда крошечные лошади и легионеры представляли Парфию, Древнюю Грецию или Карфаген. Мальчики долго упрашивали молодого грека показать им битвы Александра Великого. Их завораживали истории об Александре и о его победах в очень юном возрасте. Поначалу Вепакс упирался, чтобы никто не подумал, что он отдает предпочтение истории своего народа, но вскоре дал себя убедить и показал им каждую крупную битву Александра, о которой сохранились записи и карты. Впрочем, показывая греческие войны, Вепакс никогда не открывал книг и расставлял фигуры по памяти.