Контрабандный чай расходился преимущественно в Забайкальской области и сибирских районах до Иркутска; там ящики, не имевшие таможенных клейм, разбивались. Его обычно пересыпали в мешки и продавали под видом "совошного чая" (вынутого из углов ящика для пробы). Им же зачастую платили возчикам, те продавали дворникам, а последние — крестьянам, так что все следы контрабандного чая терялись, особенно в Западной Сибири, где его смешивали с "совошным".
Существовал и третий вид контрабандного сбыта. Большая партия, иногда в 200 и более ящиков, отправлялась тайком из Маймачена (китайского города на границе с Россией) в глубь монгольской степи, где в каком-нибудь укромном месте были заготовлены кожи, пломбы и т. п. Всю партию снабжали накладной и переправляли через границу, разумеется не в Кяхте. В дальнейшем она свободно перемещалась по Сибири, имея достойный вид якобы досмотренного в таможне товара. Таким образом, контрабандный чай поступал в восточные регионы России не только через Кяхту, но и вдоль протяженной границы с Китаем в Забайкальской области. В начале 90-х гг. XIX в. эта незаконная деятельность хотя и продолжалась, но далеко не в прежних размерах. Кирпичный чай везли контрабандой по реке Аргунь, где монголы меняли его на золото.
Нелегальный торг в значительных объемах осуществлялся и на границе с Синьцзяном. Контрабандный чай поставляли с северо-запада Китая через города Семипалатинск и Бийск. Данным промыслом занималось прежде всего кочевое население среднеазиатской степи. В 80-х гг. XIX в. чай, тайно привезенный через бийскую границу, доходил даже до Томска, поскольку таможни там не было, а местные жители весьма охотно укрывали контрабандный товар.
Однако самые большие убытки в середине XIX в. кяхтинские купцы несли от контрабандного (до весны 1862 г.) ввоза китайского чая через западные границы царской России. Его доставляли в Европу из южнокитайского порта Кантон (Гуанчжоу) на английских и американских судах, а затем при посредничестве англичан ввозили в страну через Одессу. В условиях возросшей конкуренции чаи из Кяхты пользовались все меньшим спросом в центральных районах России, в том числе и на знаменитой Нижегородской ярмарке. Кяхтинский градоначальник Н. Ребиндер, озабоченный состоянием местной торговли, в 1855 г. отмечал: "Китайская же торговля, почти исключительно чайная, вступила в период кризиса… Сильнейший удар нанесен этой торговле контрабандой, производимой с 1846 г. кантонскими чаями на западных наших границах. Они водворяются с каждым годом в большом количестве и в настоящее время так наводнили внутренние рынки, что караванные чаи с трудом находят покупателей… и большие запасы их находятся теперь непроданными в московских амбарах, несмотря на ограниченные… вымены сих чаев в Кяхте в последние 3 года".
Русский путешественник Пржевальский неоднократно наблюдал перевозку китайского чая в Кяхту: "Чайные караваны составляют весьма характерное явление Восточной Монголии. Ранней осенью, то есть в начале сентября, со всех концов этой страны направляются в Калган (кит. Чжанцзякоу. — Н.А.) длинные вереницы верблюдов, отгулявшихся летом на свободе степи и теперь снова оседланных для того, чтобы тащить каждому на своей спине, через пустыню, по четыре чайных ящика, то есть целых 12 пудов. Этот вьюк обыкновенный для монгольского верблюда, но на более сильных из них прибавляется еще пятый ящик. Монголы подряжаются везти чай или прямо в Кяхту, или только до Урги (совр. Улан-Батор. — Н.А.), так как далее горы и часто глубокие снега страшно затрудняют верблюдов. В последнем случае чай доставляется из Урги в Кяхту на двухколесных подводах, запряженных волами.
Средняя цена за провоз одного ящика из Калгана до Кяхты равняется трем ланам (лян, китайская денежная единица. — Н.А.), так что каждый верблюд зарабатывает в один курс 12 лан, то есть 25 рублей на нашу звонкую монету. Обыкновенно же, в течение зимы, караван успеет сходить из Калгана в Кяхту два раза, следовательно, хозяин верблюдов получает по 50 рублей за каждого из них. Погонщиков для ухода и вьюченья полагается по два человека на двадцать пять животных, так что расходы перевозки в сущности очень невелики, и подрядчик пользуется огромным чистым барышом даже в том случае, если в течение зимы у него пропадет несколько верблюдов от усталости или от худого корма…