Лица араков сразу же помрачнели. Кочевники с нескрываемой враждебностью смотрели на Скрипача.
— Изгой? А может, ты еще и скрываешься от справедливого возмездия? Мы тебя не отпустим. Пусть соплеменники воздадут тебе по заслугам, а нам достанется твой конь.
Апсалара вдруг топнула ногой, словно была избалованной дочкой богатых родителей, не привыкшей, чтобы ей в чем-то отказывали.
— Знайте же: я беременна. Только посмейте задержать меня, и на вас падет проклятие. Мы едем в город. Немедленно!
— Мы дадим своего провожатого. А этого поганого гралийца оставь нам. Он недостоин служить вам.
Дрожа от гнева, Апсалара взялась за край вуали, скрывавшей ее лицо. Араки попятились.
— Вам приглянулся конь? Ради алчности вы готовы нас погубить? Так пусть мое проклятие падет на всех вас!
— Прости нас, милосердная женщина! — закричали суеверные араки. — Проклятие из уст беременной — большая беда. Прости нас. Можете ехать.
Апсалара колебалась. Скрипач испугался, что она может войти в раж и проклясть араков. Но вместо этого Апсалара обернулась к нему.
— Что встал, гралиец? Садись и поехали.
Испуганные кочевники смотрели, как трое путников садятся на коней. Один из араков шепнул Скрипачу:
— Не задерживайтесь в городе больше чем на одну ночь. А потом поскорее уносите ноги. Соплеменники пустятся за тобой в погоню.
— Скажи им, что коня я выиграл в честном поединке, — на ходу придумал сапер.
— А они знают, с кем ты сражался? — всерьез спросил арак.
— Какой клан сюда движется?
— Клан Себарка.
Скрипач покачал головой.
— Эти не знают.
— Ладно. Я передам им твои слова, а дальше пусть сами решают. Честно скажу: за эту лошадку не грех тебе и глотку перерезать.
Скрипач вспомнил о пьяном гралийце, продавшем ему жеребца всего за три джаката.
— Желаю вам славно повеселиться. Думаю, до подхода гралийцев моего эля вам хватит.
— Мы тоже так думаем. Удачи тебе!
На подъезде к северным воротам Гданисбана Апсалара спросила Скрипача:
— Нам действительно грозит беда?
— А что тебе подсказывает тот, кто привык отдавать приказы?
Она поморщилась.
— Да, — сказал Скрипач. — Похоже, спокойная часть нашего путешествия кончилась. Напрасно я сболтнул им про изгоя. Остается надеяться, что угроза твоего проклятия подействовала на араков и они не слишком много наплетут про нас гралийцам.
— Мы что, будем глазеть на эту казнь? — спросил Крокус.
— Нет, конечно, — успокоил парня Скрипач. — Задерживаться в Гданисбане нам нельзя. — Он обернулся к Апсаларе. — А вот там чтобы без лицедейства! Поняла? Тебя с Крокусом они, может быть, и уложат на золотую постель, но вот что будет со мной — даже Клобук не знает.
Апсалара криво усмехнулась.
«Старый идиот! — мысленно одернул себя Скрипач. — Только не вздумай влюбиться в эту девчонку. Ты же погубишь парня и назовешь это стечением обстоятельств…»
Камни мостовой за аркой северных ворот покрывала запекшаяся кровь. Повсюду валялись сломанные и раздавленные деревянные игрушки. Откуда-то неподалеку слышались крики и стоны умирающих детей.
— Они не пропустят нас, — прошептал Крокус. Парень был совсем бледен. Он ехал рядом со Скрипачом, а Апсалара сзади. Вдали маячили фигуры вооруженных людей; откуда-то доносился гогочущий смех мародеров. И все. Никто не охранял въезд в Гданисбан. Воздух густо пропах дымом. Повсюду чернели остовы лавок и жилых домов.
Дальнейший путь пролегал среди обгоревшей мебели, битой посуды, искореженной утвари и трупов. Чувствовалось, этих людей убивали жестоко, издеваясь над предсмертными страданиями. Детские крики смолкли, сменившись другими, раздававшимися из центральной части города. По-видимому, там еще продолжалось «наведение порядка».
Неожиданно откуда-то выскочила девушка. Одежды на ней не было совсем. Тело покрывали синяки и царапины. Словно не замечая троих путников, она спряталась под опрокинутой повозкой.
Вскоре из переулка появились шестеро бродяг. Они были вооружены чем попало; на рваных телабах темнели пятна крови.
— Эй, гралиец! — крикнул один из них. — Тут девка не пробегала? Гонимся за ней, никак прикончить не можем.
Он еще не успел договорить, как другой бродяга толкнул его в бок и с ухмылкой указал на опрокинутую повозку. Оттуда виднелись ступни ног беглянки.
— Мезланка, что ли? — спросил Скрипач.
Главарь шайки передернул плечами.
— Похоже. Не бойся, гралиец, мы своих не трогаем.
У себя за спиной сапер услышал угрожающее сопение Апсалары.
Шайка разделилась, обходя путников и лошадей. Скрипач как бы невзначай склонился к ближайшему бродяге и кинжалом ударил его в затылок. Гралийский жеребец сразу понял, что от него требуется. Он с силой лягнул второго бродягу, отшвырнув того в сторону. Пролетев по воздуху, нападавший распластался на камнях и затих.
Скрипач натянул поводья и пришпорил коня. Жеребец рванулся вперед и подмял под себя главаря шайки. Никто не услыхал даже крика — только хруст костей и глухой звук раздавленного черепа.
Оставалось еще трое. Обернувшись, Скрипач увидел, что двое из них корчатся в судорогах по обе стороны от Апсалары. Она сидела, с ледяным спокойствием сжимая в руках окровавленные ножи кетра.
Крокус слез с лошади и теперь вытаскивал метательный нож из глотки последнего, шестого бродяги.
Спасенная девушка выбралась из-под повозки и скрылась в другом переулке.
Со стороны северных ворот послышался цокот копыт.
— Вперед! — крикнул спутникам Скрипач.
Крокус вскочил в седло. Апсалара спрятала ножи и молча кивнула, натягивая поводья.
— Поезжайте к южным воротам! — велел им Скрипач. — Я вас догоню.
Оба без вопросов поскакали вперед. Сапер спрыгнул на землю и подошел к двоим бродягам, с которыми расправилась Апсалара. Обоим она нанесла удары в промежность.
— Вот такой я тебя помню, девчонка, — прошептал Скрипач.
Подъехали всадники в кольчугах. Грудь каждого украшала широкая охристая лента, повязанная наискось. Не дав командиру и рта раскрыть, Скрипач обрушился на него с упреками:
— Это что же получается! Кто хозяйничает в этом семикратно проклятом городе, если всякой швали позволяется безнаказанно насиловать молодых девчонок? Это и есть священная война Дриджны? Тогда я молю Клобука, чтобы приготовил вам семь ям, кишащих змеями!
— Так ты утверждаешь, гралиец, что эти люди были насильниками?
— А кем же еще? Добро бы они гнались за какой-нибудь мезланской шлюхой. Но несчастная девчонка — не мезланка.
— Стало быть, ты с ними расправился. Со всеми шестерыми?
— Я и мой конь.
— Мы видели еще двоих всадников. Кто они?
— Паломники, которых я поклялся оберегать.
— Поклялся и… отпустил их одних?
Скрипач понял, что лучше промолчать. Командир оглядел валявшиеся тела.
— Двое еще живы.
— Виноват, допустил оплошность. Сейчас исправлю.
Командир поглядел на него и неодобрительно покачал головой.
— Ты лучше догони своих подопечных, гралиец. А эти сдохнут и без твоей помощи.
Ворча себе под нос, Скрипач забрался в седло.
— Так кто сейчас правит в Гданисбане? — спросил он.
— Никто. Пока армия Дриджны удерживает небольшую часть города. Но к утру весь город будет наш.
Скрипач пустил коня галопом. Погони за ним не было. Он тихо выругался. Прав командир: нельзя было отпускать Крокуса и девчонку одних. Задним числом сапер понял, что ему крупно повезло. Командир знал замашки гралийцев, которым только дай похвастаться своей храбростью да подрать глотку, изрыгая проклятия. Но командиру не больно-то понравилось столь легкомысленное отношение к подопечным, которых Скрипач поклялся защищать. Надо умерить пыл, иначе его «гралийское» поведение может вызвать подозрения.
Сапер пришпорил коня. До него вдруг дошло, что жеребец чутко отзывается на каждое его прикосновение. Напрасно, отправляясь в путь, он клял это животное последними словами. Конь сообразил, что его всадник — не гралиец, но изо всех сил старался приспособиться. Скрипач вздохнул: за весь тревожный и трагический день это была его единственная маленькая победа.