— Если эта тварь посчитает нас съедобными…
— Знаю, — оборвал его ассасин.
Скрипач быстро собрал тяжелый боевой арбалет. Подняв голову, он встретился глазами с Апсаларой. Лицо девушки было совсем бледным. Сапер подмигнул ей.
— То-то будет смеху, если эта гусеница попрет на нас. Апсалара кивнула.
— Я помню…
Дхенраби заметил лодку. Вывернув из гущи летучих рыб, чудовище по-змеиному заскользило прямо к ней.
— А тварь-то непростая, — пробормотал Калам. — Чуешь, Скрипач, чем пахнет?
«Горьковато-пряный запах. Очень знакомый».
— Клобук его накрой, это же кто-то из странствующих!
— Каких еще странствующих? — не понял Крокус.
— Так называют тех, кто умеет перемещать свою душу в другие тела, — пояснил Калам.
В мозгу Скрипача зазвучал хриплый голос. По лицам своих спутников он понял, что и они слышали слова дхенраби: «Смертные! Вы стали свидетелями моего появления в этих местах. Тем хуже для вас!»
— Какое любезное предупреждение, — буркнул Скрипач, вставляя в арбалет большую стрелу.
Железный наконечник стрелы был заменен куском глины размером с большое яблоко.
«Вот и еще одна рыбачья лодка таинственным образом сгинет в морской пучине. Увы!» — язвительно произнес странствующий.
Скрипач, прячась за спиной Калама, добрался до кормы. Ассасин стоял, держа руку на руле.
— Эй, странствующий! Плыви своей дорогой! Нам нет дела, куда и зачем ты направляешься.
«Я постараюсь убить вас помилосерднее».
Дхенраби, широко разинув пасть, понесся прямо на лодку.
— Тебя предупредили, — прошептал Скрипач.
Вскинув арбалет, он прицелился и выстрелил. Стрела влетела в пасть дхенраби. Тот легко перекусил древко и с еще большей легкостью раздавил глиняный шар. Странствующий не знал, что порошок, заключенный внутри глиняной оболочки, при соприкосновении с воздухом очень странно себя ведет.
Взрывом странствующему снесло голову. Вода покрылась обломками черепа и серой плоти. А порошок продолжал уничтожать все, что попадалось у него на пути. Из тела дхенраби повалил пар. Обезглавленная туша на какое-то мгновение поднялась из воды и навсегда скрылась в зеленых волнах. Тающее облачко дыма — это все, что напоминало о грозном чудовище.
— Не на тех рыбаков напал, — сказал Скрипач, опуская арбалет.
Калам вновь уселся и развернул лодку в прежнем направлении. Скрипач молча разобрал арбалет и завернул все части в промасленную тряпку. Потом снова сел посреди лодки, и Моби тут же взобрался к саперу на колени.
— Что скажешь, Калам? — спросил Скрипач, почесывая обезьянку за ухом.
— Сам удивляюсь, — сознался ассасин. — С чего бы это вдруг странствующий забрел в Кансуанское море? И зачем такая таинственность?
— Эх, если б здесь был наш Быстрый Бен…
— Но его здесь нет, дружище. Так что придется оставить тайну нераскрытой. Будем надеяться, второй дхенраби нам не попадется.
— Думаешь, это связано с… Калам нахмурился.
— Нет.
— С чем связано? — не выдержал Крокус. — О чем вы оба толкуете?
— Да так. Мысли вслух, — ответил ему Скрипач. — Странствующий, как и мы, держал путь на юг.
— Ну и что?
— Ничего особенного.
Скрипач исторг в морские волны еще одну порцию слизи и рухнул на дно лодки.
— Из-за этой твари я даже про морскую болезнь позабыл. Теперь вспомнил.
Все замолчали, однако хмурое лицо Крокуса подсказывало саперу, что парень если и удовлетворился таким туманным ответом, то совсем ненадолго.
Ветер продолжал дуть ровно и гнал лодку на юг. Не прошло и трех часов, как Апсалара возвестила, что видит землю. Еще через некоторое время, когда до эрлитанского берега оставалось пол-лиги, Калам развернул лодку, направив ее параллельно береговой линии. Теперь они плыли на запад, сверяясь по кромке кедровых лесов. День постепенно клонился к вечеру.
— Кажется, я вижу всадников, — сказала Апсалара. Скрипач приподнялся и вместе с остальными стал следить за цепочкой всадников, двигавшихся по берегу.
— Их шестеро, — сообщил Калам. — У второго всадника…
— Имперский штандарт, — докончил за него Скрипач, покусывая губы. — Похоже, вестовой с отрядом охраны.
— И скачут они в Эрлитан, — добавил Калам. Скрипач встретился с темными глазами капрала: «Беда?» «Возможно».
Разговор был беззвучным; за годы сражения бок о бок они научились переговариваться взглядами.
— Что-то случилось? Эй, Калам? Скрипач? Да ответьте же вы!
«А парень чутьем не обделен».
— Пока трудно сказать, — уклончиво ответил Скрипач. — Лодку они, конечно, видели. Эка невидаль — рыбачья лодка! Четверо рыбаков. Какое-нибудь семейство со Скрея плывет в Эрлитан подышать городским воздухом.
— Тут к югу от леса должна быть деревня, — сказал Калам. — Следи за берегом, Крокус. Скоро ты увидишь устье речки и берег, свободный от обломков дерева. Дома там стоят с подветренной стороны. Их за утесом не видать. Ну как, Скрипач, память у меня еще не ослабла?
— Ничего удивительного. Ты ж здесь родился. И сколько от той деревни до города?
— Пешком часов десять.
— Так близко?
— Представь себе.
Скрипач замолчал. Имперский вестовой и его охрана скрылись за утесом. Скорее всего, он вез в Эрлитан совсем другие сведения и даже не обратил внимания на какую-то рыбачью лодку. До сих пор четверка путешественников передвигалась практически незаметно. Из Генабакиса они на торговом корабле голубых морантов доплыли до имперского порта Каракаранг. Чтобы не тратить лишние деньги, в пути работали наравне с матросами. До Руту Джелбы добирались по тропе паломников, огибавшей Талгайские горы. Там они всю неделю не высовывали носа с постоялого двора, не считая ночных прогулок Калама в гавань, где он искал корабль, идущий через Отатаральское море в Эрлитан.
В худшем случае какой-нибудь чиновник мог получить сообщение, что два дезертира вместе с уроженцем Генабакиса и девчонкой непонятного происхождения прибыли на подвластные малазанцам земли. Не такая уж новость, чтобы потревожить здешнее осиное гнездо на всем протяжении от Каракаранга до Эрлитана. Похоже, Калама просто обуяла его всегдашняя подозрительность.
— Вижу устье речки, — сообщил Крокус, указывая на берег.
Скрипач покосился на Калама: «Враждебная земля. Поползем неслышно?»
«Поскачем, как кузнечики».
Скрипач прищурился, разглядывая берег.
. — Ненавижу Семиградие, — прошептал он.
Крылатая обезьянка зевнула, показывая острые зубки. Скрипач передернул плечами.
— Вот бестия. Везде себя чувствует как дома.
Калам повернул руль. Двухмесячное плавание по Менингэльскому океану (или Пучине Мудрых, как называли его малазанцы) научило Крокуса ловко управляться с парусами. Теперь он знал, как надо повернуть их единственный парус, чтобы лодка послушно скользнула по ветру. Апсалара пересела на другую сторону, одарив Скрипача улыбкой.
Сапер насупился и отвернулся: «Клянусь спящей Верной, у меня всегда отвисает челюсть, когда эта девчонка мне улыбается. Я помню ее другой: безжалостной убийцей, орудием Котиллиона. Она такое творила, что вспомнить страшно… И зачем она мне улыбается? Она же вроде втюрившись в Крокуса. Вообще-то парню повезло. Недаром в Каракаранге все местные конопатые шлюхи тоскливо облизывались, глядя на него…»
Скрипач покачал головой: «Да, дружище, тебе вредно так долго плавать по воде».
— Я что-то не вижу лодок, — сказал Крокус.
— Они должны быть чуть выше по реке, — подсказал Скрипач.
Ногтем он ковырял в бороде, вылавливая застрявшую вошь. Поймав ее, Скрипач выбросил непрошеную гостью за борт.
«Десять часов пешком и — Эрлитан. Лохань с горячей водой, бритва и кансуанская девчонка с частым гребнем. А потом — целая ночь свободы».
Крокус толкнул его в бок.
— Волнуешься, Скрипач?
— Ты не знаешь и половины всего.
— Но я знаю, что вы оба были здесь, когда шло завоевание Семиградия. Так? Калам тогда сражался на другой стороне за священный город Фаладан, а тлан-имасы выступали на стороне императора и…