— И что это должно означать?
— Я хочу сказать, было время, когда твой отец присоединился к операции, которую «красные» китайцы проводили с целью уничтожить советский Народный банк. Ты что, забыл?
— Ирония тут ни к чему.
— Ты помнишь это время? Помнишь, как «красные» китайцы, когда дела у них пошли плохо, накачали тебя наркотиками, похитили и отвезли в деревню Чаян провинции Сычуань, где заставили грести навоз?
— Помню. И вряд ли забуду.
— Может, и так. Но ты выжил.
Мэт хотел было ответить, но вдруг понял, куда клонится разговор, и продолжал хранить молчание.
— Да, ты выжил. Твои мать и отец тоже выжили. А мои — умерли.
Мэт глубоко вздохнул, пытаясь держать себя в руках.
— Их застрелили, — сказал он бесстрастно. — По приказу человека по имени Цю Цяньвэй. В руках моего отца не было ружья.
— Знаю. Но его он зарядил.
— Не понимаю.
— Он заставил моего отца подписать один из тех документов, с помощью которых был уничтожен банк.
Рот Мэта приоткрылся, он облизнул губы — один раз, второй.
— Повтори.
— Он убедил моего отца поставить свою подпись на одном из документов в качестве свидетеля. Он знал, что может доверять моим родителям. Понимал, что бы ни случилось, родители никогда не отдадут эти бумаги и не скажут, где они. Вот почему их убили: они отказались говорить.
Мэт снова заставил себя смолчать. Выдержав паузу, он сказал:
— Ничего себе воспоминания! У тебя есть доказательства?
— Да.
— И я могу взглянуть на них?
— Взглянуть нельзя. Придется выслушать.
— Не понимаю.
— Твой отец сам рассказал мне эту историю.
Когда молчание стало невыносимым, Ленни спокойно спросил:
— Так ты не знал? — Он видел, что Мэт не в силах говорить, и продолжал. — Твой отец сказал мне, что ему стыдно. Что он не может вернуть их обратно, но попытается кое-что исправить. Вот почему я здесь и получаю деньги, с помощью которых он успокаивает свою совесть. У меня развязаны руки, никто меня не контролирует, я отчитываюсь только перед ним. — Ленни повысил голос. — А теперь твой отец сможет сделать то, что давно замыслил, с самого начала: передать «Апогей» «красным» китайцам.
— Черта с два! — Мэт соскочил с табурета и заметался по комнате, разбрасывая все, что попадалось под ноги. — Никогда мой отец не сделает такое! Никогда! Он сотрудничает с «красным» Китаем, он… он помогает им, да, но если ты думаешь, если ты хоть на секунду всерьез подумал…
— А мне и не нужно думать, я знаю! «Красные» китайцы платят, видишь ли. Двести миллионов юаней, даже больше. Это — для их военно-воздушных сил, — он указал на приборы.
Мэт остановился у стола и положил на него руки, рассеянно глядя на клавиатуру. Он вдруг ощутил глубокую усталость. Ему хотелось отправиться в постель, надолго уснуть, а проснувшись, узнать, что откровения Ленни, словно иглы, вонзившиеся в его голову, всего лишь кошмарный сон.
— Почему именно «красный» Китай? — пробормотал он хрипло. — Сколько помню себя, постоянно: «красный» Китай такой, «красный» Китай сякой. В то время как настоящий Китай, прекрасный, свободный Китай — здесь, на Тайване. В то время как…
Мэт вдруг замолчал. С минуту он смотрел на экран, пытаясь осознать смысл увиденного.
— Ленни, что происходит?
Китаец взглянул на экран своего компьютера и охнул:
— О Господи!
— Это стенограмма. Все, что мы говорили, каким-то образом записалось.
— Да. Мне еще нужно вынуть записывающее устройство. И доработать его. Пока я изготовил только прототип, который более или менее нормально функционирует. «Апогей» уже сейчас почти готов для показа и даже для продажи.
— Сколько это займет времени? — Голос Мэта дрожал от возбуждения.
— Три месяца.
— Так мало?
— Да. Жесткий диск запущен в производство уже давно. Все, что мне нужно, — это закончить программу и скопировать ее. Слушай, только не рассказывай отцу о том, что услышал от меня. Я не имею права…
Но Мэт уже не обращал на Ленни внимания.
— Три месяца… Значит, самое раннее — в августе. Через несколько недель я должен вернуться в Бангкок. Может быть, сумею убедить отца изменить…
Неоновые лампы вдруг потускнели до бледно-оранжевого света, а потом неожиданно опять вспыхнули в полную силу. Молодые люди молча посмотрели друг на друга. Ленни рванулся к ближайшему дисководу.
— Вынимай их! — заорал он. — Вынимай, вынимай, вынимай!
Но было уже поздно. Когда их пальцы схватили затвор, чтобы открыть его, лампы погасли. Компьютеры перестали гудеть. Наступила тишина. Потом Мэт услышал, как Ленни сказал: