Последние слова заглушила волна возгласов — репортеры гудели на разных языках, как при вавилонском столпотворении. Лишь Джинни, которая заняла удобную позицию у стены, сумела заметить, как один из журналистов, стоявший в глубине зала, пробрался и выскользнул с заявлением Рида в руке…
Цю Цяньвэй и Шань Линьчунь добрались до здания компании «Дьюкэнон Юнг» одновременно с группой Саймона. Они поднялись по лестнице впереди толпы, которая подступала, как вода во время прилива. Оказавшись наконец в фойе, они обернулись и увидели Рида и семью Юнгов, которые протискивались внутрь с помощью двух швейцаров. Двери захлопнулись, и журналистам ничего не осталось, как только бесполезно молотить кулаками по стеклу.
— Быстро, — сказал Саймон, хватая Цю за руку. — Мери только что звонила мне в машину. На линии министр из Тайбэя.
Пока лифт поднимался на верхний этаж, Саймон коротко посвятил Цю в результаты пресс-конференции. Он с разбега налетел на не полностью открытую дверь и ворвался в кабинет дирекции, где его с трубкой в руке ждала Мери Стрит.
— Министр торговли, — лаконично напомнила она.
Саймон, тяжело дыша, упал в кресло и выхватил у секретарши трубку.
— Юнг у телефона.
— Я слышал, что тебя обменяли на Люка, — шепнул Цю Мэту.
— Да.
Цю, услышав странную холодность в тоне Мэта, бросил на него испытующий взгляд.
Пока Саймон ждал, чтобы его соединили с министром, он оглядывал лица присутствующих и вдруг заметил еще одного человека, которого не рассчитывал здесь увидеть.
— Диана!
Его дочь сидела в кресле у дальнего окна. Одета она была в строгий деловой костюм, рядом стоял чемодан.
— Привет, па.
— Когда ты приехала?
— Часа два назад. Собиралась сразу домой, но из Кай Така не было рейсов в Европу.
— Это моя вина. — Постепенно лицо его стало вытягиваться. — Ты хочешь сказать, что собралась уехать и даже не сообщила…
Но тут на линии что-то щелкнуло, и Саймон поднял руку, призывая всех к тишине.
Диана потянула брата за рукав и кивнула в сторону коридора. Мэт сопротивлялся, но Диана настаивала. Они вышли в коридор, нашли свободный кабинет, и Диана закрыла дверь, а Мэт опустился на подоконник, уставившись с угрюмым видом на бухту Виктория.
— Эй, Стручок… что с тобой?
— Ничего. — Мэт отошел от окна, сел в кресло и ссутулился. — А почему ты спрашиваешь?
— Что ты там бормочешь?
— О Господи!..
— Ты так тихо говоришь, что я ничего не слышу и не понимаю. И нечего возмущаться.
Мэт слабо улыбнулся.
— Извини.
Диана отошла от двери и встала рядом с братом.
— Мама рассказала мне, какое тяжелое время ты пережил. Я…
— Да, да. Спасибо.
— Ты можешь дурачить всех, кроме меня.
— Слушай, если тебе есть что сказать, кончай треп и говори скорее. Мне надо вернуться в соседнюю комнату. Поняла?
— Я не уеду в Лондон, пока ты не скажешь, что случилось.
— Что ты имеешь в виду? Меня похитили, забрали на Цюэмой, избивали.
— И?
— И! — Мэт взорвался. — Что еще ты хочешь узнать — какого цвета бывает кровь на загаженных стенах?
— Тут что-то другое, — спокойно ответила Диана. — Я уверена. Ты давно не смотрел в зеркало? Твои глаза…
— Что с ними такое?
— Они стали совсем маленькие, как булавочные головки. Ты их не открываешь. А лицо одутловатое. Ты похож на рептилию. Точно. — Этот образ явно понравился Диане. — На злобную ящерицу.
Мэт посмотрел на сестру, и губы его растянулись, но этот оскал совсем не походил на улыбку.
— Ты действительно хочешь знать, что произошло на Цюэмое?
— Да.
Мэт рассказал ей.
Когда он закончил, Диана некоторое время молчала, потом решительно тряхнула головой.
— Он лгал, конечно. Ли Лутан убил бы Мэйхуа, независимо от того, что бы ты ни говорил или делал.
— Знаю.
— Знаешь? — Диана удивилась. — Я думала, именно сомнение не дает тебе покоя.
Мэт нетерпеливо дернул головой.
— Я размышлял, прикидывал так и сяк… Все это время, понимаешь, я не спал, я…
— Продолжай.
— Я никак не мог понять, каким образом Ли узнал, что побег произойдет раньше назначенного срока. Какое-то время я думал, что Мэйхуа предала меня, что все это тоже входило в план Ли.
— Но это было не так?
— Нет.
Вопрос «почему ты так уверен?» рвался с губ Дианы, но она не решалась его задать. Мэт, должно быть, заметил выражение ее лица, потому что проворчал, отвернувшись: