— Слишком много утекло информации, — грустно пояснил Сунь, сознавая, что утечки — это по его части. — И недостаточно эквивалентный обмен.
— Да. — Председатель вздохнул. — Ну что ж, по крайней мере, теперь мы знаем ответ на вопрос: что будут делать американцы?
— Может быть, я покажусь вам слишком самонадеянным, но я никогда не думал, что они останутся в стороне и допустят, чтобы это случилось. Мне необходимо знать, будет ли вторжение на Тайвань.
— Зачем?
— Затем, чтобы решить, как поступить с Люком. Находясь на Тайване, он представляет угрозу.
— Думаете, он может научить защищаться от изобретенного им оружия?
— Именно. Его нужно нейтрализовать.
— Я думал, вы послали полковника Цю, чтобы он вызволил его.
— Он уже едет туда с Юнгами. Но, честно говоря, я не верю, что кто-нибудь останется в живых после выполнения этой миссии. Цю меня нисколько не тревожит, но что делать с Люком? Если вторжения не будет, мне придется продумать какой-то другой способ, при котором Люку не причинят вреда. Мы могли бы устроить рейд на Цюэмой из Сямэни, с другой стороны бухты, или…
— Когда вам нужно знать об этом?
— Вторжение назначено на сегодняшнюю ночь, так что… — Сунь прикинул в уме: — К полудню.
— Обещаю, что вы все узнаете раньше. Минуту назад вы сказали, что никто не выживет. — На лице председателя появилось обеспокоенное выражение. — Это касается и Люка?
— Боюсь, что да.
— Он одаренный человек, такого трудно заменить. Как подумаешь о том, сколько он может сделать для будущего Китая…
— Знаю. Но если его убьют, тайваньцы, по крайней мере, не смогут воспользоваться им.
Красный телефон, стоявший ближе всего к председателю, затренькал. Тот взглянул на него без видимого волнения.
— Москва… Но лучше обсудить эту проблему через несколько минут, когда станет известно худшее. — Он снял трубку. — Я буду разговаривать без свидетелей.
Выходя из комнаты председателя, Сунь наткнулся на начальника Генерального штаба Вана, и тот натянуто улыбнулся.
— Рад вас видеть. — Усталость, словно клеймо иссушающей болезни, оставила отпечаток на лице маршала. — Вы знаете, что происходит?
— Москва на линии, — ответил Сунь.
— А! Ну, значит, это конец.
— Вы так думаете?
— Да. Если они откажутся от нас, все кончено. — Ван помолчал, потом взял себя в руки. — Мы не можем больше откладывать вторжение. В Гуаньчжоу все разваливается. Ци сходит с ума.
— Что случилось?
— Его самолеты…
Тут к ним подошел лейтенант и вручил начальнику штаба пухлую папку.
— Рапорты о рассредоточении войск, — пробормотал Ван, доставая ручку из нагрудного кармана. — Ну… ладно… — Он расписался на последней странице и швырнул папку лейтенанту. — Пустая трата времени, — мрачно заметил он Суню. — Самолеты прибывают, и мы не знаем, что с ними делать. Когда я в последний раз разговаривал с Ци, он держал первую эскадрилью над Наньанем и запрашивал, может ли посадить их, а я не мог ответить!
— Что же происходит?
— Наш первоначальный план…
Подбежал тот же лейтенант.
— На проводе командующий сухопутными войсками.
— Скажите, чтобы подождал. — Ван снова повернулся к Суню. — По нашему первоначальному плану предполагалось, что они приземлятся, заправятся и снова взлетят, прежде чем их засекут. Мы всегда знали, что по спутниковой связи их обнаружат на земле, но поскольку через несколько минут они должны были оказаться в воздухе, а потом над Цюэмоем, то никаких проблем не возникло, но теперь, если я не получу добро на следующий этап операции…
К ним подошел другой офицер и отдал честь.
— Командующий эскадрильей самолетов-амфибий желает знать…
— Скажи ему, чтобы шел к такой-то матери! Ну и народ!
— Сколько там самолетов? — ошеломленно спросил Сунь. — И неужели они все еще в воздухе?
— Пятьдесят «Ф-9». Они закрывают полнеба. Мы должны немедленно вернуть их, но без приказа…
Двери в святилище председателя с треском распахнулись, и появился секретарь Вэнь.
— Вы оба! — позвал он. — Скорее!
Они вошли и увидели председателя, который сидел, сложив руки на столе и смотрел в одну точку, никого не замечая. За несколько минут этот человек превратился в глубокого старика.
Сунь подошел ближе и услышал, как он что-то бормочет.
— Простите?
— Я говорю, не забывайте, мы никогда не должны забывать… есть только один Китай… — старик сглотнул и взглянул на свои руки, — и Тайвань как часть его. — Он поднял голову, и его дурное настроение внезапно рассеялось. — Кажется, пока мятежники остаются безнаказанными, — процедил сквозь зубы председатель. — Ну что ж! И все-таки вы можете преподнести тайваньцам урок. Ван! Сделайте это сегодня же!