Цю медленно прошел по террасе, по лестнице, ведущей к башне. Вокруг стационарного бинокля собралось пять человек. Все, кроме одного, были в форме. Тот, что в гражданском, присел возле бинокля, вглядываясь в море. Когда Цю подошел, он выпрямился, и полковник узнал Сунь Шаньвана.
Сунь что-то сказал стоявшему рядом офицеру, и тот незамедлительно направился к лестнице, с которой только что спустился Цю, прихватив с собой коллег. Глава Центрального разведывательного управления Китая снова направил свое внимание на пролив.
— Можете определить расстояние? — обратился он к Цю.
Тот облизнул губы.
— Ну, скажем… две тысячи метров.
— Неплохо. На самом деле ближайшая точка, вот здесь, в двух тысячах трехстах десяти метрах от материка. Человек может без труда переплыть это расстояние.
— Конечно.
— И, возможно, нашим людям придется это проделать.
Цю не смог скрыть тревоги:
— Вы хотите сказать… что планируется вторжение?
Не ответив, Сунь прищурился и протянул руку.
— Смотрите!
Цю перевел взгляд на наблюдательный пост, ютившийся на скале. Там кто-то поднимал красный флаг. В то же мгновение на берегу Циньмэня полыхнуло пламя, и Сунь Шаньван схватил Цю за руку.
— Ложись!
Сначала Цю не понял смысла сказанного, потом его осенило: в перестрелке участвовали обе стороны. Он бросился ничком на землю, забился в угол между террасой и мешками с песком и нацепил наушники. Почти сразу же раздался пронзительный свист, похожий на гудок скорого поезда, потом свист перешел в крик, а крик превратился в вопль…
Грохот взрыва, пробив наушники, как будто воткнулся в мозг и застрял там, вибрируя мучительно долго и постепенно затихая. Подняв голову, Цю увидел, что Сунь Шаньван уже встал.
— Слишком близко, поэтому неудобно, — сказал Сунь, когда они сняли наушники.
— Где?.. Я не видел…
— Позади нас. Их дальномеры лучше наших. Впрочем, обе стороны не слишком стараются.
Цю поднялся на ноги и отряхнулся.
— Это просто разминка. Они не могут понять, что мы собираемся делать. В международной прессе пока не появилось никаких сообщений. Тайбэй не знает, то ли это игра, то ли мы мобилизуем силы наступления по всему фронту.
— Так что же это все-таки?
— Пока трудно сказать, но перемены близки. Вопрос о Тайване теперь стоит первым в повестке дня Политбюро. Знаете почему?
Цю покачал головой.
— Потому что они наконец решили, что смогут победить. Мне категорически велели отменить все остальное. Приказы очень просты: я должен контролировать систему военной безопасности в провинции Фуцзянь и ужесточать ее в любое время и любыми средствами, если это будет необходимо. Вот почему вы здесь. Я хотел встретиться до вашего отъезда. В Пекине свидеться не придется, поэтому вы здесь.
— Я не жалею. Это интересно.
— Но не безопасно. Мне тоже хотелось понять, что чувствуешь при виде того, как один озлобленный китаец стреляет в другого. И должен сказать, мне это не нравится. — Сунь покосился на Цю. — А вам?
Полковник пробормотал что-то невнятное — сразу сообразить не мог. Ответ на вопрос Суня был настолько очевиден, что Цю чувствовал себя как перед судом.
— Кто начал? Это так странно после всех лет…
— Кто вообще начинает вещи такого рода? Вы же знаете, как это бывает: одна сторона говорит одно, другая — другое.
— Простите мою дерзость, но, если после долгих лет мира кто-то нажимает кнопку и стреляет фугасными снарядами в густонаселенный остров или с этого острова… вы должны знать, кто именно.
Сунь промолчал.
— И почему этот человек нажал на кнопку?
— Это вне моей компетенции. Я не политик. Соображения о том…
Очередной взрыв прервал его на середине фразы. Цю молча смотрел на знакомую теперь картину: водяной столб вырвался вверх и опал.
— Во всяком случае, обстановка в Тайбэе покажется вам более мирной, чем здешняя.
— Не могу притворяться, что счастлив, отправляясь в Тайбэй.
— Вполне естественно.
— Боюсь, мои способности притупились.
— Вы имеете в виду то, что случилось в Бангкоке? Но вы, кажется, справились с этой проблемой весьма успешно.
— Разве? Когда не сумел распознать в Сэме Крейслере врага?
— Но он вовсе не враг! Мы проверяли неоднократно: наемные убийцы очернили его. Вы знаете, что Крейслер был по уши в долгах?
— Нет.
— Конечно, нам надо было от него избавиться: ни один банк не позволит себе нанимать управляющим должника. Так что не сокрушайтесь, что не сумели распознать в Крейслере то, чего в нем не было.