— Еще, мэм?
— Нет, Альберт, спасибо. Пожалуй, пока хватит. Что-то я подустала.
— Как вам угодно, мэм. Кстати, звонил хозяин, сказал, что опоздает на полчаса.
— Вот и ладненько, — пробормотала Таппенс, рассеянно усаживаясь в кресло и открывая «Черную стрелу». — Вот это да! — воскликнула она через пятнадцать минут. Оказывается, я все забыла. Такое чувство, будто читаешь в первый раз. Удивительно.
В доме наступила тишина, только на кухне тихонько гремел сковородками Альберт. Время шло. Устроившись в стареньком кресле, миссис Томас Бирсфорд наслаждалась забытыми переживаниями, перечитывая «Черную стрелу» Роберта Льюиса Стивенсона.
Наконец к дому подъехала машина.
— Поставить в гараж, сэр? — спросил, появляясь в дверях, Альберт.
— Я сам, — ответил Томми. — Ты, наверное, готовишь обед. Я не очень опоздал?
— Да нет, сэр, приехали как и сказали. Даже чуть раньше.
— Ух! — Томми вошел в кухню, потирая руки. — Прохладно сегодня. А где Таппенс?
— Хозяйка наверху, с книгами.
— Опять?
— Да. Но сегодня она уже разобрала побольше. Много читает, сэр.
— Понятно, — Томас хмыкнул. — Ладно, а что у нас сегодня на ужин?
— Филе из камбалы, сэр. Скоро будет готово.
— Отлично. Подавай минут через пятнадцать, а я пока пойду умоюсь.
А на верхнем этаже Таппенс хмуро разглядывала книгу, пытаясь понять, почему ее не оставляет ощущение, будто к основному повествованию добавилось что-то совершенно лишнее и чужеродное. Наконец она сообразила. На странице шестьдесят четвертой некоторые слова были подчеркнуты. Проведя с четверть часа за изучением этого ребуса, Таппенс, однако, так и не смогла установить какой-либо закономерности. Слова, подчеркнутые красными чернилами, шли совершенно вразброд. Она шепотом прочитала:
«Мэтчем тихонько вскрикнул; даже Дик вздрогнул и выронил крючок. Но людей, сидевших на полянке, стрела эта не испугала; для них она была условным сигналом, которого они давно ожидали. Они все разом вскочили на ноги, затягивая пояса, проверяя тетивы, вытаскивая из ножен мечи и кинжалы. Эллис поднял руку; лицо его озарилось неукротимой энергией, белки глаз ярко сверкали на загорелом лице…»[15].
Таппенс недоуменно покачала головой.
Она подошла к столу, где хранились письменные принадлежности, и взяла несколько листов бумаги, присланной на днях какой-то полиграфической фирмой в качестве образца. К вопросу, на какой именно бумаге будет значиться их новый адрес — Холлоукей, «Лавры» — Таппенс отнеслась со всей серьезностью.
— «Лавры»! — фыркнула она, презрительно взглянув на листок. — Глупость какая-то, а не название. С другой стороны, если его поменять, почтальоны запутаются в адресах.
Она принялась выписывать выделенные слова из книги и немедленно обнаружила, что подчеркнуты, собственно, говоря, не слова, а буквы.
— Ну это же совсем другое дело! — обрадовалась Таппенс в полной уверенности, что где буквы — там и какие-то варианты.
— A-а, вот ты где, — послышался голос Томми. — Спускайся ужинать. Как продвигаются дела с книгами?
— Плохо, — проговорила Таппенс. — Все слишком сложно.
— Да ну? — удивился Томми.
— Угу. Вот смотри… Это «Черная стрела» Стивенсона. Я стала ее перечитывать, и тут вдруг появились страницы с пометками красными чернилами.
— Бывает, — сказал Томми, — хотя и не обязательно красными. Есть любители черкать в книгах. Отмечают любимые места, цитаты…
— Да нет, — отмахнулась Таппенс. — Здесь совсем другой случай. Здесь буквы.
— Что буквы?
— Подойди сюда.
Томми подошел, присел на ручку кресла и прочитал вслух строки, указанные Таппенс:
— «Мэтчем тихонько вскрикнул; даже вздрогнул, выронил людей на полянке испугала условным все разом» — тут я не разберу — «вытаскивая из ножен мечи Эллис неукротимой энергией…» — Бред какой-то!