— Интересно, что же все-таки эти студенты увезли в Оксфорд? Или в Кембридж…
— Едва ли это имеет отношение к нашему делу, — сказал Томми.
— Пожалуй, — согласилась Таппенс.
— Остаются еще врачи и священники, — принялся рассуждать Томми. — Их, пожалуй, тоже неплохо бы прощупать, хотя не думаю, что нам это что-то даст. Слишком уж много лет прошло. Мы все ходим вокруг да около и никак не можем… С тобой, кстати, ничего больше не стряслось, Таппенс?
— Ты имеешь в виду, не было ли за последние два дня чего-нибудь неординарного, угрожающего моей драгоценной жизни? Нет. На пикник меня никто не приглашал, тормоза у машины в порядке, а банку яда в сарае даже еще не почали.
— Айзек бережет ее на случай, если ты вдруг выйдешь в сад с сэндвичами.
— Бедный Айзек! — воскликнула Таппенс. — Перестань на него наговаривать. Мы с ним уже подружились. Погоди-ка… это напоминает мне…
— Что?
— Забыла, — Таппенс растерянно заморгала. — Забыла… Когда ты сказал про Айзека, мне что-то пришло в голову и тут же исчезло.
— О, Боже! — вздохнул Томми.
— Ладно, идем дальше, — Таппенс заглянула в блокнот. — Рассказывали про какую-то пожилую даму, которая на ночь прятала свои серьги в варежки. Между прочим, она считала, будто ее хотят отравить. Еще одна особа держала деньги в шкатулке для сбора пожертвований — ну, ты их видел… фарфоровые такие… на них еще наклейка «для подкидышей и беспризорных детей». Но, судя по всему, до детей содержимое не доходило. Она складывала туда пятифунтовые бумажки и, когда шкатулка наполнялась, закапывала ее и покупала следующую.
— И тратила на ее покупку не меньше пяти фунтов, полагаю?
— Наверное. Вероятно, она, как и мой кузен Эмлин, считала, что никто не станет грабить найденышей, бездомных и миссионеров.
— Кстати, о миссионерах. Ты как-то говорила, что видела наверху стопку скучнейших проповедей.
— Были такие. А что? — спросила Таппенс.
— Мне просто подумалось, что вот такая невыносимо скучная теологическая книжка — лучший тайник. Старая книга с потрепанным переплетом и вырезанными внутри страницами.
— Ничего похожего, — сказала Таппенс. — Я бы заметила.
— А ты бы стала такую читать?
— Нет, конечно.
— Вот видишь, — сказал Томми. — Не стала бы. Подозреваю, ты ее просто положила в ящик.
— Ты меня плохо знаешь. Я просмотрела каждую. Между прочим, там была книга под названием «Венец успеха». Аж в двух экземплярах. Что ж, будем надеяться, наши усилия тоже увенчаются успехом — один венец тебе, один мне!
— А тогда уж мы сами напишем книгу под названием «Кто убил Мэри Джордан?».
— Когда узнаем кто, обязательно напишем, если, конечно, узнаем, — веско добавила Таппенс.
Глава 4
Хирургическое вмешательство
— Чем сегодня займешься, Таппенс? Списками имен и дат?
— Я уже и так ими занимаюсь. На вот, смотри. — Таппенс протянула мужу листок из блокнота. — Ты даже не представляешь, до чего ж это, оказывается, нудное занятие. Кроме того я, кажется, пару раз сбилась.
— Естественно.
— Ты такой аккуратист, Томми, что иногда даже противно.
— Ну-ну, дорогая. Так какие, говоришь, у тебя на сегодня планы?
— Во-первых, еще подремать. Хотя, нет, спать я, пожалуй, не буду. — Таппенс оживилась. — Я же собиралась выпотрошить Матильду!
— Господь с тобой! Откуда такая кровожадность?
— Я сказала: Матильду. Из оранжереи. Лошадь-качалку с дырой в животе.
— A-а. И ты собираешься залезть ей в живот?
— Точно, — кивнула Таппенс. — Хочешь поучаствовать?
— Если честно, не очень.
— А если я тебя попрошу?
Томми глубоко вздохнул.
— Придется согласиться. И потом, все веселее, чем составлять списки. Айзек уже пришел?
— Нет еще. Но он нам и не нужен. Дверь не заперта, а что до воспоминаний… Кажется, я из него выжала даже больше, чем он знал.
— Можно подумать, он знает хоть что-то, — пренебрежительно проговорил Томми. — От его россказней у приличного человека уши вянут.