— Нужно пользоваться разными источниками, — наставительно заметила Таппенс. — Никогда ведь не знаешь, который из них окажется достоверным. Ладно. Пошли потрошить Матильду. Вот только переоденусь, а то в Кей-кей такая пылища…
— Надо было попросить Айзека подготовить ее к операции.
— Не иначе, в прошлой жизни ты был хирургом.
— Кто знает? — Томми напустил на себя важный вид и сообщил: — Извлечение инородных тел из брюшной полости этого животного может представлять серьезную угрозу для жизни последнего. Бедняжка и так на ладан дышит.
— А давай ее потом покрасим! Может, Деборины девочки захотят покататься, когда приедут.
— Наши внуки и так завалены игрушками!
— Много ты понимаешь, — махнула рукой Таппенс. — Детям быстро надоедают дорогие игрушки. Иной раз им милее обрывок бечевки, старая тряпичная кукла или лоскут мохнатого коврика. Между прочим, стоит нашить на него пару черных пуговиц, он превращается в медвежонка. Дети просто визжат от восторга.
— Переодевайся и пойдем, — сурово напомнил Томми. — Больной ждать не будет.
Подготовить Матильду к операции оказалось не так-то просто. Пациентка явно страдала ожирением и недержанием гвоздей, которые торчали из нее во все стороны острием наружу. Таппенс исколола о них все руки, а Томми порвал свитер.
— Чтоб ей лопнуть! — в сердцах пожелал главный хирург.
— Чем красить, мы ее лучше сожжем! — понимающе откликнулась Таппенс.
Появившийся в этот момент Айзек выглядел изрядно удивленным.
— Опа! — воскликнул он. — Чем это вы тут занимаетесь? Хотите вытащить ее наружу?
— Не совсем, — отдуваясь, ответила Таппенс. — Хотим просто перевернуть ее, чтобы залезть вон в ту дырку.
— Хотите все из нее вытащить? Придет же такое в голову!
— Да, — подтвердила Таппенс, — именно это мы и хотим.
— И что вы думаете там найти?
— Ничего, кроме хлама, — сказал Томми и не слишком уверенно добавил: — Вообще-то мы собирались навести тут порядок. Думаем хранить здесь спортинвентарь. Клюшки для гольфа и все такое…
— Небольшое поле для гольфа здесь, правда, было, но очень уже давно. Еще во времена миссис Фолкнер. Да только сейчас на его месте розарий.
— Во времена кого? — спросил Томми.
— В общем, еще до меня. Но всегда ведь найдутся люди, готовые часами рассказывать, что, где и как было раньше. И чего только не нарасскажут. Чаще, конечно, навыдумывают.
— Какой вы молодчина, Айзек, — не преминула польстить Таппенс. — Все знаете! Поле для гольфа… Надо же!
— Ага. Тут где-то даже коробка стояла с клюшками. Сомневаюсь, чтобы от них сейчас что-нибудь осталось.
Таппенс тут же бросила Матильду и направилась в угол, где и в самом деле оказалась длинная деревянная коробка. С трудом отодрав крышку, Таппенс обнаружила внутри два выцветших мяча — красный и голубой — и ржавый молоточек для крокета. Все это было густо приправлено паутиной.
— Еще от миссис Фолкнер остались, — благоговейно сообщил Айзек. — Она, говорят, даже на соревнованиях выступала.
— В Уимблдоне[87]? — недоверчиво спросила Таппенс.
— В каком еще Уимблдоне? Здесь, у нас. Тут ведь тоже соревнования проводились. Я даже снимки видел. У фотографа.
— У фотографа?
— Ну, да. В деревне. Вы что же, Дарренса не знаете?
— Даррене… Даррене, — рассеянно повторила Таппенс. — Это который продает пленки и все в таком духе?
— Правильно. Только это, конечно, уже не тот Даррене. Внук, если не правнук. А лавка та же. Торгует всякой ерундой. Открытками там, бумагой… Ну и фотографирует помаленьку. У него там целая куча старых снимков. Никогда ничего не выкидывает. На днях к нему даже заходила одна дамочка — искала фото своей прабабки. Оригинал-то она потеряла, так думала негатив найти. Не нашла, правда. У него еще и альбомы есть. Тоже старые.
— Альбомы, — задумчиво повторила Таппенс.
— Так пособить чем? — спросил Айзек.
— Помогите с лошадью, если не трудно. И кто ее только так назвал?
— Матильдой-то? А что, хорошее имя, французское.
— И тайник вроде неплохой, верно? — Таппенс запустила руку в отверстие на животе Матильды и вытащила оттуда очередной резиновый мячик, некогда красно-желтый, а теперь полинявший и к тому же рваный. — Это, наверное, дети. Вечно они все засовывают куда подальше.
— Было бы только куда, — подтвердил Айзек. — Говорят, правда, один молодой джентльмен завел привычку совать сюда письма. Будто это почтовый ящик.
87
Уимблдон — красивый и экологически чистый район с домами и сооружениями в стиле классической английской архитектуры, известен своим огромным теннисным стадионом, прочими спвртивными сооружениями, парками и так называемыми «зелеными зонами», расположен в 20 минутах езды на метро от центра Лондона.