- Выходим на ходу, - практически одновременно продублировал я для княжны, поднимая вверх многострадально шипящую дверь. Потянулся было за черным мешком с головой, но Анастасия его уже держала за горловину. Я даже и не замечаю, как у нее так быстро получается реагировать.
Заехав в арку, феррари судорожно дернулся, как бывает при провале после кикдауна. Используя этот миг торможения, мы с княжной вывалились из машины. Перекатившись через плечо, я отчетливо почувствовал себя скрипящим поломанным механизмом. Подмороженным еще, как долго стоявшая на улицы в холода машина, заводящаяся с судорожным хрипом двигателя. Вроде работает все, но ощутимый хруст костей комфорта не добавляет. Да и боль уже начинает понемногу возвращаться.
- Десять секунд, десять секунд, - заклинанием повторил Элимелех. По голосу очевидно, что он сейчас действует на автомате и выполняет сразу несколько дел.
Приметно желтый и совсем недавно впечатляющий феррари между тем со скрежетом уезжал. Я проводил машину взглядом – рваные бока, разбитые стекла, болтающийся спойлер и наполовину оторванный задний бампер, волочащийся по асфальту. Как раз в этот момент под машиной что-то лязгнуло, и по брусчатке покатилась оторванная труба глушителя. Ну да, вот что снизу скрежетало всю дорогу от Мариинского дворца. Это я глушитель значит своротил, прыгая по поребрикам. И, наверное, когда по набережной Мойки летел, оставлял за собой сноп искр видимых даже в дневном свете – представил я это эффектное зрелище.
Но провожали машину взглядом не только мы. В стене арки напротив спряталось крыльцо. За дверью которого скрывалось, судя по антуражу, заведение похожее на популярные у гашишистов парижские кофейни. И рядом с дверью стояло двое «вечных» студентов немного за тридцать, один из которых курил трубку. Они-то и следили за удаляющейся машиной вместе со мной и княжной.
- Сударь, вы весьма качественно раздолбали свой феррари, мое почтение, - с нескрываемым уважением приподнял невидимую шляпу тот, что мусолил трубку.
- А это не мой, - покачал я головой, вызвав у обоих смешанные чувства.
Анастасия подошла ко мне и едва тронула за плечо, словно спрашивая, что же дальше. Одновременно с ее движением со стороны Казанской улицы раздались усиливающиеся звуки сирен и громкий рык мотора – феррари был ранен, но еще не убит. А значит, это шоу будет продолжено. Тем более по жесткому варианту патрульные работать точно не будут, а Эль сможет долго кататься по улицам в спокойном режиме. Ведь вся недавняя свистопляска бешеного ускорения нужна была лишь затем, чтобы уйти из-под прямого взгляда камер и полиции.
И княжна, и господа студиозы синхронно посмотрели в сторону, где потрепанный железный конь, судя по звукам уходил от вновь севших на хвост преследователей. Поэтому именно я первый заметил выехавшую из-за угла серебристую Тойоту Камри. Машина остановилась рядом, и я сразу распахнул пассажирскую дверь. Анастасия села без задержек и дверь за собой закрывала сама, а я уже обходил капот.
- А это случаем машина не… - попробовал было поинтересоваться курильщик с трубкой.
Я только приложил палец к губам показывая, что «ни слова больше». И великовозрастный студент тут же прервался на полуслове. Зато заговорил второй.
- Как чудесны юные годы! Какие…
Дальше услышать я не успел, потому что захлопнувшаяся дверь отсекла посторонние звуки. Тойота незамедлительно тронулась с места, выезжая из арки задом и разворачиваясь под провожающими нас взглядами студиозов. В последний момент, когда заезжали за угол, в проезде среди учебных корпусов я успел заметить едущие по нашему следу со стороны реки Мойки сразу две патрульные машины.
О том, что господа студены сейчас могут сообщить преследователям об увиденном, я даже не беспокоился. Судя по взглядам и ауре, они расскажут о нас полицейским только при угрозе насилия, административного или физического. И то далеко не сразу, сохраняя молчание из принципиальной неприязни к ажанам, как на французский манер в Петербурге называют сотрудников сыска. Кастовая студенческая неприязнь к жандармам здесь, в этом мире, ничуть не меньше чем у военных, пусть и лежит совсем в другой плоскости.
- Osobnyak Karlovoy сейчас или чистим хвосты? – глотая мысли, уложившись в краткую фразу, поинтересовался Элимелех.
Я его прекрасно понял – если мы сейчас спокойно доезжаем до нужного дома на Фонтанке, нас гарантированно вычислят, пусть и с некоторым запозданием. И пусть окажемся за закрытыми дверьми как в крепости, недоступными для полиции, все кому надо будут знать, где мы.