Хотел сказать с «родственничками», вспомнив беседу с герцогиней, но вовремя сдержался.
- …с леди Ольгой в мои планы точно не входят.
- Ты такой скучный, - разочарованно вздохнул Валера.
- Зато ты… - сдержал я усиливающее эмоциональный посыл выражение, - без меры веселый.
После проведенного в молчании завтрака я засобирался на регистрацию инициации. Валера решил отбыть по своим важным делам – к свиданию готовиться, предполагаю. А вот Анастасия, уже переодевшаяся в легкое летнее платье, неожиданно собралась составить мне кампанию. Мысленно чертыхнувшись, я тоже пошел переодеваться – на регистрацию собирался отправиться в наряде гимназиста, который здесь вполне за деловой костюм считается, но княжна явно была настроена на прогулку инкогнито.
Сменив наряд на более легкий и простой, я комплектом надел выбранные еще вчера очки. Сразу заметил, что Элимелех добавил к стандартному меню еще несколько пунктов. Выйдя на улицу, такси брать не стали и пошли пешком, гуляя, так что у меня было время разобраться с тем, что Элимелех сделал. А сделал танцор, как обычно, нечто экстраординарное – я сейчас наблюдал окружающее словно в визоре тактического анализатора. Только в составе команды подается информация от спутников, показывая силуэты противников и простреливаемые, а также потенциально опасные места; сейчас же я видел красные зоны, просматриваемые системами городского наблюдения, и желтые от ока частных видеокамер; маяками отображались ближайшие полицейские экипажи и их примерное время реагирования.
Этот танцующий отморозок каким-то образом вскрыл городскую полицейскую систему, аналог RecFace, работающей в протекторате. Видимо, ночью ему тоже не спалось, как и мне. Штука, конечно, весьма интересная, но мне сейчас не нужная - оценил я его работу, отключая пока все доступные режимы. Оставил лишь предоставляемую информацию от туристического гида, и то выбрав самый минимум.
За то время, пока знакомился с дополнительным интерфейсом, мы уже прошли по Гороховой до Садовой. Потом дошли до Невского, прошлись по главной городской перспективе и повернули на Литейный. Нам нужна была Мариинская больница, где находилось отделение, работающее с одаренными. Переоборудовано оно было из «Глазной лечебницы», куда в начале двадцатого века привозили людей, у который в глазах начал появляться магический отсвет. Ну да, если мыслить логически, куда таких пациентов везти, кроме как не в глазную лечебницу?
Мариинская больница, в которой я когда-то лежал, выглядела вполне привычно. Может чуть более строго, но и сам местный Петербург выглядел в целом более строго чем знакомый мне. И здесь встречающая прибывших на Московский вокзал гостей города аляповатая вывеска «ВТБ Город-Герой Ленинград» была невозможна в принципе. Не потому, конечно, что здесь Петербург не был Ленинградом, а потому что чиновник, решивший совместить огромную рекламу и приветственную надпись с названием города на одной из главных его площадей, быстро отправился бы в компанию к продавцу бананов.
Что-то часто я стал бананы вспоминать, не к добру это – оборвал я себя.
У больницы заметил единственное сильно бросавшееся в глаза отличие. Прямо напротив фасада главного здания стоял памятник усталого немолодого мужчины в мундире. Мое внимание он привлек потому, что во время гуляния по городу во время белых ночей, именно лавочки рядом с местом, где сейчас стоял памятник, мы часто использовали чтобы посидеть, пообщаться и отдохнуть. Но на моей памяти здесь даже постамента не было, только небольшой газончик. Когда я засмотрелся на статую, Анастасия как-то вдруг заволновалась. Для меня это оказалось неожиданностью, и я воспользовался туристическим интерфейсом. Памятник оказался принцу Ольденбургскому, от перечисления всех титулов и должностей которого зарябило в глазах. Мазнув взглядом, убирая информацию, я решил вернуться к этому вопросу позже.
В больнице все прошло довольно долго, муторно и неожиданно буднично. С одаренными работали одаренные, и неприятным сюрпризом для меня стало отсутствие услужливой предупредительности персонала, к которой я, если честно, уже успел привыкнуть.
Анастасия осталась ждать во дворе, для местных же работников я авторитета особого не представлял – в отличие от аристократии Елисаветграда, которая гораздо более полно обладает локальными слухами.
Так что я переходил от одного кабинета к другому, как на банальном медосмотре – с меня сняли антропометрические данные и просто взяли кровь, прежде попросив вручную заполнить три подробных анкеты и ответить на вопросы для диагностической карты. Я только нос недоуменно почесал, вспомнив описания того, как организована процедура создания филактерия во время инициации. В итоге получив безо всяких поздравлений и напутствий бумажное свидетельство об инициации - в копию к электронному, я покинул кабинет чопорной медсестры, без особого пиетета убравшую в безликий ящик пробирку с моей венозной кровью.