Дембель. Июнь. Свет нулевых в конце грязного времени. Белая ночь, веселье и друзья. Плевое дело, легкие деньги и красная девятка с кислотными брызговиками. И впереди – вся жизнь, в которой не все из нас найдут хорошую дорогу.
Это со мной уже было. Я точь-в-точь по этой самой траектории проезжал столь же безумно по Синему мосту. Только машина была попроще, диски штампованные, да и сидели рядом молодые и весело галдящие сотрудники тогда еще милиции, а не взволнованная княжна имперского рода.
- Налево! Налево! – громко повторял Элимелех, эмоционально реагируя на очередной мой промах мимо перестроенного маршрута. Ему легко говорить – я сейчас как раз на двух правых колесах еду: мне если руль повернуть, гарантированно исполню прыжок веры. Только снизу вверх, поднимая машину в затяжной воздушный кувырок.
Я прекрасно слышал растянутые восприятием команды Элимелеха, но почти не слушал. Два мира, две жизни словно наложились друг на друга, как накладываются архивные картинки блокадного Ленинграда на современные фотографии. Ощущения были настолько сильны, что я даже на несколько мгновений потерял над собой контроль. Это чуть было не стало фатальной ошибкой – не сразу заметил, что в переулке куда я рассчитывал проскочить, появилась полицейская машина. И развернулся патрульный автомобиль уже боком, преграждая улицу.
Резко нажал на тормоз и сразу почувствовал, как феррари упал на все четыре колеса. Тут же выкрутил руль вправо, бросая машину в занос. Но почти сразу резко затормозил – не сам, а боком врезавшись в полицейский автомобиль, как в отбойник. Подсознательно я берег Анастасию - потому что сейчас именно она мишень. Поэтому вновь повернул совсем не в ту сторону, куда вел Элимелех. И более того, прямо на меня сейчас смотрела стена дворца – в бездумных рефлексах обезопасить княжну я развернулся совсем не в ту сторону, оказавшись поперек улицы как в коробочке.
Мою дверь вмяло ударом, но без видимой нарушения геометрии кузова – явно каркас усиливающий есть. Зато боковое стекло с хлопком брызнуло мириадами осколков; в полицейской машине стекло было опущено вниз, так что с патрульными мы оказались почти вплотную. Глаза в глаза, только руку протяни.
- Привет, педики! Поиграем в салочки? – повторяя слова Сами Насери полицейским, сказанные им в роли таксиста Даниэля мог бы воскликнуть я. И, несомненно, выглядело бы это конечно очень круто. Но несмотря на изменения моего сознания, инициированные свойственному молодости вирусом бессмертия, я все же не идиот. Тем более передо мной суровая российская полиция, а не французская жандармерия. Так что естественно, от подобной глупости я удержался безо всяких усилий, просто нажимая на газ.
Я удержался от глупостей, а вот княжна нет: судя по характерному звонкому чмоку, она послала патрульным воздушный поцелуй.
«Нормальная ты вообще?» - возмутился я, когда феррари в дыму визжащей резины и со скрежетом металла отлип от патрульной машины. Причем с испуга я развернулся почти на месте, словно не в машине на четырех колесах, а сижу за рычагами маталыги с работающими враздрай гусеницами. Как это сделал сам не понял – из разряда «невероятно, но факт».
Одновременно явственно колыхнувшаяся обида Анастасии и пара мелькнувших мыслеобразов заставила меня вспомнить ее звонкий воздушный поцелуй.
«Ты молодец, это я дурак» – извиняющиеся подумал я, обращаясь к княжне.
Понял уже постфактум, что она не зря чмокала - в руках одного из патрульных был мощный и готовый к применению парализатор. И княжна своим воздушным поцелуем удивила стража порядка настолько, что ошеломила на пару мгновений. Нужных как раз для того, чтобы Феррари развернулся словно по щелчку и прыжком сорвался с места. Не сразу обуздав машину, проскочив по тротуару и смяв о стену уже дверь со стороны Анастасии, я вновь выскочил на дорогу.
- Направо, направо! – неожиданно уже даже закричал Элимелех, явно находясь в отчаянии от несовместимости моих действий с его планами.
Прекрасно его понимаю. Он ведь словно живая машина, просчитывает десятки вариантов за считанные секунды, а я ему только что сломал сразу два расчетных маршрута. В этот раз его пощадил: третий раз так издеваться не стал и послушно свернул направо, на набережную Мойки. И под истошные звуки клаксонов сразу ушел от столкновения с несколькими машинами – набережная Мойки здесь была односторонней, и, как назло, опять не в мою пользу.