«Надо бы пойти облегчиться. В сущности, неплохая идея».
Он прошел в ванную, вскоре вернулся и увидел, что остальные все еще путешествуют по карте.
— …нет, тут сплошные бугры и рытвины и деревьев много…
— Парки, — буркнул он себе под нос, — парки. — Есть один парк, который он хорошо знает… — Ребекка! Телевизор работает?
— А? — Она огляделась, будто выискивая того, кто говорит.
Роланд повторил вопрос.
— А, да, работает. Только пятый и девятый каналы.
— Отлично. Мне как раз девятый и нужен. Можно включить?
— Конечно. — Она снова отвернулась к карте. — Нет, этот слишком вытянутый и узкий.
Как и все предметы в квартирке, небольшой переносной телевизор на полочке над батареей сиял чистотой. Роланд размотал провод с крючков — Ребекка явно не была любителем телепередач, — нашел ближайшую розетку и вставил вилку. Если он не перепутал время, то пропустил только церемонию открытия игр.
Когда проявилась картинка — черно-белая и слегка нерезкая, — он убедился, что его предположение верно. Начало первой игры, один выбыл, бегун на второй базе. Приглушив громкость, он устроился и стал следить за игрой.
В конце третьей подачи он услышал, как звякнули браслеты Эвана, и почувствовал, что диван просел, когда Адепт устроился рядом.
— Кто впереди?
— Детройт, один-ноль.
— Ay «Соек» лучший все еще на скамейке?
— Ага, — вздохнул Роланд, — он… Погоди-ка!
Он повернулся к Эвану, сидевшему невыносимо близко, подавляя желание проверить, так ли шелковисты его волосы…
— А ты понимаешь в бейсболе?
Эван подождал, пока стоящий с битой игрок «Соек» отбил подачу.
— Сигналы телевидения легко проходят барьер.
— То есть вы там на небесах, или в валгалле, или как это место называется, смотрите телевизор?
— Мы говорим «дома». Смотрим.
— А как? — насмешливо спросил Роланд. — В хрустальных шарах?
— Да нет, конечно, шары ведь катаются, как хотят. Подходит любой среднего размера кусок хрусталя с гладкой поверхностью.
— Ты шутишь! — Он присмотрелся к Эвану. — Нет, ты серьезно. Да чтоб меня черти взяли!
— Это вряд ли, — улыбнулся Эван, потягиваясь.
Роланд обнаружил, что его гипнотизирует пульсирующая жилка на шее Эвана. Он слышал стук биты и рев толпы на стадионе, но не мог оторвать глаз от его шеи. От Эвана так же пахло чистотой, как от всей квартиры Ребекки. Вздохнув и закрыв глаза, он вновь вызвал видение белых крыльев.
— Дару и Леди пошли в магазин. Надеюсь, тебе там ничего не нужно — ты был так увлечен, что не хотелось тебя отрывать от игры.
Открыв глаза, Роланд огляделся. Они с Эваном остались в квартире одни.
— Да нет, ничего.
Он смотрел, как играет солнце на кончиках ангельских ресниц. Они сидели чертовски близко друг к другу. Роланд в отчаянии стал придумывать, что бы сказать, поскольку молчание становилось невыносимым.
— А почему ты так ее зовешь — Леди?
— Это — знак почтения.
— А не обожания? — подозрительно спросил Роланд.
— А это не одно и то же?
— Ты знаешь, от тебя просто невозможно получить простой ответ.
— Свет никогда простых ответов не дает.
— Вот это я и хотел сказать, — хмыкнул Роланд.
«А что тут не так? — подумал он, усилием воли заставляя себя вернуться к игре. — Женщины пошли в магазин, а мужчины смотрят бейсбол. Только у одной из женщин не все дома, другая все интересуется, из какой дыры я вылез, а один из мужчин — ангел. В определенном смысле…»
— Дару, а почему тебе Роланд не нравится?
Дару взяла третью банку концентрата лимонада, посмотрела на нее и бросила в корзину.
— Что ты имеешь в виду, Ребекка?
— А ты ему все время показывала о-фи-ци-аль-ное (она сосредоточенно произнесла длинное слово) лицо.
— Я ничего против Роланда не имею. У тебя дома горчица есть?
— Есть.
— Я просто его недостаточно знаю.
— Тогда ты должна лучше с ним познакомиться. Он хороший.
Дару вздохнула. Три года работая куратором Ребекки, она научилась угадывать, куда клонит ее подруга.
— Спать с ним я не собираюсь, — сказала она спокойно. — Возьми-ка кочан салата.
Ребекка послушно выбрала кочан из кучи и взвесила на руке, передавая Дару.
— А почему?
— Потому что не хочу.
— А почему?
— Потому что я его не знаю.
— Но ты бы узнала его лучше, если бы с ним спала.
Девушка за кассой с интересом подняла глаза. Дару почувствовала, что краснеет, и обрадовалась, что на ее смуглой коже это не так заметно. Наиболее очевидным — и неудобным — доказательством дефективности Ребекки было ее неумение управлять громкостью голоса. Она все произносила нормальным голосом. Нормальным, выше средней громкости, отчетливым голосом.
— Со мной он не спит.
— Ребекка, тише!
Роланд существенно вырос в глазах Дару, когда она услышала, что он отказался от предложения Ребекки. Но в то же время — хоть Ребекка кажется десятилетней, она все-таки взрослая, и Роланд не имел никакого права считать ее ребенком. Конечно, она очень забавно, по-детски себя ведет, и Роланд заслуживает похвалы, что этим не воспользовался. Только она не ребенок, и потому…
Запутавшись, как всегда, в связанных с Ребеккой вопросах секса, Дару вздохнула и расплатилась с кассиршей.
Но выйдя из магазина и все еще продолжая об этом думать, она спросила:
— А ты не забываешь принимать таблетки каждый день?
Видит Бог, ей стоило немало усилий добиться разрешения на эти таблетки. Отношение к умственно ограниченным как ко взрослым и сексуально активным гражданам вызывало у работников департамента судороги.
— Не волнуйся, Дару, — Ребекка перехватила сумки и успокаивающе улыбнулась, — детей не будет.
Это не было ложью. Она же не сказала, что принимает таблетки. Дару просто не было дано понять, что дети появляются, когда появляются и таблетки здесь ни при чем. Если бы Ребекка могла это объяснить — тогда никому не пришлось бы принимать таблетки.
— Он здесь. На стадионе.
— Что? — Роланд круто повернулся к Эвану. — Послушай, если полевой игрок проворонил легкий мяч, это еще не значит, что он наворожил. «Сойкам» уже не раз удавалось вырывать поражение из самых зубов победы.
— И мячам тоже случалось отскакивать не в ту сторону?
— И еще как. Стадион же над самым озером. Самый ветреный из всех стадионов лиги.
— Посмотри на флаги, Роланд. — Эван показал на экран, и Роланд вдруг будто увидел призрак. — Ветра нет.
— Да, но…
— И это решение судьи…
— Но ведь он мог быть вне игры, тут судья второй базы решает.
— Но ведь казалось, что он в игре, правда?
— Правда, — пришлось признать Роланду.
— А ошибка, которую судья не заметил?
— Случается.
Но даже для самого Роланда этот ответ звучал неубедительно.
— Это он. — Эван поднялся, сжав губы в ниточку. — Он там. Я не знаю, что он собирается натворить, но он там. Я попробую его найти. Такой шанс может не повториться.
— Надеюсь, он появится не так необычно, как ушел, — буркнул Роланд, обнаружив, что в комнате никого нет. Протянув руку, он тронул выравнивающееся уже углубление на диване. — Просто исчез. Вот так.
Нервно рассмеявшись, он стал смотреть игру дальше.
— А, Бекка, привет. — Крупная-блондинка-дальше-по-коридору встретила Дару и Ребекку в тесном вестибюльчике сияющей улыбкой. — Так мы в магазин ходили? — жизнерадостно спросила она, вытирая потное лицо большим квадратом розовой материи. Не ожидая ответа, она повернулась к Дару и тем же искусственно-бодрым тоном добавила: — Как это мило с вашей стороны — прийти помочь нашей Бекке в свой выходной день!
Дару нехотя улыбнулась.
— Вам, наверное, интересно, почему я здесь стою? Сын моей сестры должен за мной заехать и взять меня в их милый домик в Дон-Миллзе. У них там и отопление центральное, и кондиционер!