— Ты ни во что незаконное не впутался?
— Ничего незаконного, дядя Тони. — Роланд выдавил из себя улыбку и добавил: — В этот раз могу определенно сказать, что я на стороне Света.
— На стороне Света! — Дядя Тони посмотрел на племянника прищуренными глазами. — Все же эта работа, похоже, тебе на пользу. Ты как будто успокоился.
Роланд вздохнул. Он этого не заметил. В зеркальце в ванной отражалось все то же знакомое лицо, хотя и с новой зарубкой, отвлекающей внимание от бритья. Ему уже порядком надоели постоянные намеки на то, как он повзрослел, потому что он себя и раньше не считал ребенком.
— Я, пожалуй, пойду. Только переодеться заскочил.
— Погоди-ка. — Дядя Тони взял с конторки конверт. — Вот это тебе пришло вчера. Похоже, от твоей подруги-певицы.
— Похоже, — согласился Роланд, увидев штамп Тулзы, штат Оклахома, и сунул письмо в задний карман джинсов. — Тете Сильвии пожелай от меня скорейшего выздоровления.
— Сегодня придешь?
— Не знаю.
— Ты бы поспал. Вид у тебя аховый.
Роланд остановился на середине лестницы.
— Ты, кажется, сказал, что новая работа мне на пользу?
— Внутреннее развитие человека никак не связано с тем, сколько он спит.
«Банальность, достойная Эвана», — подумал Роланд и сказал:
— Точно так же говорит один мой друг.
— У тебя как будто появились друзья поумнее, — крикнул ему вслед дядя Тони.
Роланд расхохотался и, направляясь поездом подземки в даунтаун, все еще улыбался.
— Видимо, Дару до сих пор где-то в городе. — Роланд повесил трубку и покачал головой. — Сейчас я говорил уже не с секретарем, а с автоответчиком, но сообщение все то же: она перезвонит, когда вернется. Сейчас девять семнадцать. Я начинаю думать, что эта женщина ничего, кроме работы, не делает.
— У нее важная работа, — сказал Эван. — Она постоянно сражается с Тьмой, и сегодня она может оказаться более удачливой, чем мы.
Пока же они ни на дюйм не приблизились к разгадке: где собирается открыть врата Адепт Тьмы. День был изнурительный и бесконечный, и в результате они ничего не достигли.
— Может быть, мы сможем защитить жертву. — Роланд взял одну из ананасовых плюшек, принесенных Ребеккой с работы, и положил ее обратно. Он не был по-настоящему голоден, а ум его продолжал жонглировать ассоциациями. Жертвоприношение. Жертва. Труп.
— А как? — спросил Эван, приглаживая непокорные волосы. — Он может выбрать кого угодно, единственный критерий — это безгрешность.
И они оба оглянулись на Ребекку. Она сновала по кухне, готовя чай.
— Только ее смогу я защитить наверняка, — добавил Эван чуть помягче.
— Так нам только и остается, что ждать?
— Ждать, пока он начнет, и надеяться, что мне удастся его остановить, прежде чем он закончит. Да, так.
— А ты сможешь спасти…
В глазах Эвана светилась такая боль, что Роланд умолк.
— Сделаю все, что смогу, но…
— Неужели мы больше ничего не можем! — Роланд ударил кулаком по дивану. У окна на взрыв эмоций еле слышно отозвалась арфа.
Ребекка поставила чайник на стол.
— Надо спросить миссис Рут, что еще можно сделать. Миссис Рут все знает.
«Почему-то, — подумал Роланд, вспоминая свое пробуждение в аллее и склонившуюся над ним тряпичницу, — я в этом не сомневаюсь ни капельки».
Он вскинул руки.
— А я хотел бы узнать, что она может. Хуже нет, чем сидеть и ждать.
— Хорошо, — согласился Эван, с видимым усилием заставив свои руки лежать спокойно. — Ты поговоришь с миссис Рут — она по крайней мере обладает мудростью. А я пока останусь здесь и буду ждать, не начнет ли Тьма действовать раньше, чем ты получишь ответ.
«Здесь, в этом убежище, я смогу защитить свою Леди. Ее он не получит, даже если я по всем другим статьям проиграю».
— Леди, ты останешься со мной?
Ребекка перевела взгляд с Роланда на Эвана и помрачнела. Она боялась, что миссис Рут не станет говорить с Роландом, если он придет один. Она умела быть очень грубой, миссис Рут. Но Эван хочет, чтобы она осталась, значит, ему нужно, чтобы она осталась, пусть даже непонятно зачем.
— Если Роланд помнит дорогу, — решила она в конце концов.
— Помню, детка.
Он подобрал Терпеливую, сказал арфе, что скоро вернется, — она ответила чуть печальным журчанием струн, но, кажется, не возразила, — и пошел к двери.
— Постой! — Ребекка схватила плюшку, подбежала через всю комнату к Роланду и сунула ее ему в руки. — Миссис Рут бывает приветливее, если ей что-нибудь принести.
— Спасибо, детка.
Роланд подмигнул Ребекке, кивнул Эвану и пошел. Им не было смысла напоминать ему об осторожности.
Добравшись на трамвае до Спадина, Роланд пересел на автобус в сторону Блур-стрит. В автобус, смеясь и болтая, вошли три девушки и стало как-то светлее. Пухлый младенец в подвесном сиденье улыбнулся Роланду. На его глазах подросток с зеленым ирокезом на голове уступил место нагруженной свертками пожилой даме восточного типа. И Роланд решил, что мир, быть может, все-таки достоин спасения. Он, что-то тихо напевал в такт покачиванию автобуса, и даже мысль, что сегодня Тьма возьмет очередную жертву, не могла до конца испортить ему настроение. Тьмы он недавно наглотался до отвала. И теперь хочет насладиться этим кусочком света.
Только наслаждаться пробками на улицах ему пришлось дольше, чем он намеревался. За то же время успел бы и пешком.
«Что ж, теперь понятно, почему герои не ездят в общественном транспорте, — подумал он, стиснутый бурлящей толпой у выхода. День был жаркий, на людях это сказывалось, да еще у кого-то в толпе был пакет со свежей рыбой. — В следующий раз пойду пешком».
Выхлопные газы на Блур-стрит показались ему после этого загородным ветерком.
Возле кустов сирени стояла на часах одинокая мусорная тележка, и Роланда охватило дурное предчувствие, подтвердившееся, когда он встал на колени и сунул голову в лиственный туннель. Слишком здесь хорошо пахло, чтобы миссис Рут могла быть дома.
Ее и не было.
Только в середине полянки, где обычно сидела тряпичница, торчала в земле окоренная палочка, и на ней болтался какой-то серый флажок. Роланд протянул руку и снял бумажку.
— Рецепт из «Доминиона»? — удивился он. Потом перевернул другой стороной.
На серой неровной бумаге были еле заметны прыгающие следы бледного карандаша. Они складывались в слова: «Кто воздвиг барьеры?»
«Ив самом деле, кто?» — подумал Роланд с недоуменной гримасой. Интересно, всегда ли миссис Рут оставляет, уходя, загадочные записки, или это как раз ответ на тот вопрос, который он пришел задать.
Что теперь делать?
«Кто воздвиг барьеры?»
Не слишком информативный ответ, решил он.
Сунув записку в карман, Роланд выполз из-под кустов сирени и остановился, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. По Блур-стрит ровным потоком ползли машины, развеивая всякие иллюзии, что на Спадина могло стать свободнее. Роланд глянул на часы и вздохнул. Десять тридцать три. И чего бы всем этим людям не сидеть сейчас дома в кругу семьи?
«Посмотрю-ка я поблизости. Вряд ли она ушла далеко, бросив тут половину своего имущества».
Дару держалась, пока не закрылась за ней дверь лифта, и тут позволила себе привалиться к приятно холодящей стенке. Она уже и не помнила, когда последний раз так мечтала о горячем душе. Закинув за спину косу, Дару глянула на часы. Одиннадцать семнадцать. Что ж, тогда понятно. Не надо было давать миссис Сингх уговорить себя на третью чашку кофе.
Пока лифт ковылял оставшиеся девять этажей вниз, Дару прикинула время, чтобы добраться отсюда, из квартала между Джейн- и Финч-стрит, до дома Ребекки в центре. По крайней мере час, в такое время на магистрали должно быть пусто.
«Хотя, наверное, я приду слишком поздно, чтобы от меня была польза».
Иногда ей казалось, что так она живет всю жизнь: идет по следам Тьмы, подбирая обломки и стараясь вновь склеить из них целое.