– Нет, ты ошибаешься! Ты подтолкнул его, да, но это он принял решение.
– Я несу ответственность за смерть Рулька. Я никогда себе этого не прощу.
– И это не твоя вина! Ты пытался спасти мне жизнь. Это Тензор убил Рулька, а не ты.
– О, как я наслаждался своей властью над Тензором! Я заслужил того, чтобы меня лишили звания мастера.
– Если бы наказали всех, кто упивается своей властью над кем-либо, очень немногим на Сантенаре удалось бы избежать кары. Ходили даже анекдоты о мастерах, неразборчивых в средствах.
– Да, верно, – вспомнил Лиан. – Я сам их рассказывал. Был Джиссини Ренегат, Релч Плагиатор, Мара Мошенница – ну и лгунья она была! Никого из них никогда не наказывали.
– Включая Вистана, который втравил тебя в эту историю с Зеркалом, чтобы избавиться от тебя. Омерзительный старый лицемер! Он заполучил для своей Школы твое Великое Сказание, прежде чем вышвырнуть тебя вон.
Лиан был доволен, что его так яростно защищают, хотя и не вполне успокоился.
– Но я наделал столько глупостей! Я так хочу, чтобы мне вернули звание мастера, – больше всего на свете!
Карана взяла его за руку:
– Я уверена, что вернут. А теперь, Лиан…
– А я не уверен! – отрезал он.
Карана поерзала в кресле. Ей нужно было сказать Лиану нечто важное, но она с трудом подыскивала слова. Да еще он сбивал ее своей болтовней.
– Лиан…
– Как ужасен этот мир! – продолжал он сетовать. – Только вспомни последние два года. Вспомни Предания! Жизнь – это лотерея. И выживает вовсе не сильнейший – иначе все мы ишачили бы на каронов до конца времен. Выживает тот, кому больше всех повезло. И одна песчинка может перевесить.
– Предполагается, что это должно меня утешить? – резко спросила Карана. – А насчет нашего общего будущего? И насчет будущего наших детей?
– Детей? – повторил он мечтательно. – У троекровниц не может быть детей.
Однако что-то в ее тоне насторожило Лиана, и он взглянул на Карану. Ее красивые глаза цвета малахита сияли, щеки были мокрыми от слез. Она протянула Лиану руку, и он прижал Карану к себе.
– То ли это мои травмы, то ли хракс, а скорее всего – дар Рулька, но что-то изменилось. Я беременна!
ЭПИЛОГ
Оплакиваю тот прискорбный миг,
Когда – о ужас! – мы низверглись вниз
И рай утратили…
Магрета утратила волю к жизни. Неделями она лежала в глубокой депрессии, не в силах вымолвить ни слова. Потом как-то утром у нее сами собой пробудились чувства, и она открыла глаза. Ее бабушка сидела у постели, созерцая маленькое красное солнце Аркана, повисшее над горными пиками, такими же зазубренными и непривлекательными, как отбитое горлышко черной стеклянной бутылки. Огромная оранжевая луна опустилась в небе так низко, что Магрета почти физически ощущала ее вес. Девушку опустошила потеря Рулька. Потом летаргия уступила место приступу ярости и иррациональному стремлению отомстить за его смерть. Но она была бессильна что-либо предпринять. Врата больше не открывались.
– Магрета! – Ялкара оказалась возле нее.
Магрета открыла рот, но издала лишь какой-то писк. Она почти разучилась говорить.
– Я так тоскую по Рульку, – с трудом прошептала она.
– Мне бесконечно жаль его и тебя! – Ялкара отвела ей волосы со лба. – Если бы я могла тебе помочь! Но я не могу.
– Если бы существовал способ вернуть его обратно, я бы вытащила его из могилы. Я бы сделала что угодно!
– Его не вернуть, Магрета.
– Тогда я посвящу свою жизнь мщению, выполняя его клятву. Чего бы мне это ни стоило!
– Это бессмысленно. Тензор мертв.
– Но у феллемов теперь есть все, чего они желали.
– Разве? – спросила Ялкара.
Взяв Зеркало, она вызвала видение того кровавого ада, в который превратился Таллалам. Казалось, весь мир феллемов в огне. Вместо прекрасных лесов над выгоревшей землей возвышались черные пики скал, упирающихся в небо. Кругом только зола, огонь, кровь… Ялкара вскрикнула от горя, на этот звук прибежало несколько каронов. Все они смотрели в Зеркало на руины того, что когда-то, прежде чем вышвырнули в бездну мариемов, было их собственным миром.
– Для них лучше было бы умереть, – прошептала Ялкара. – Ты видишь, Рульк отомщен, и феллемы сделали это собственными руками.
– Кривое Зеркало, – с горечью произнесла Магрета, но тем не менее ей пришлось отвернуться. – Оно лжет!
– Только не мне!
– Я уверена, что феллемы это пережили.
– Посмотри! – воскликнула Ялкара и сунула Магрете Зеркало в лицо. – Посмотри – и ты поймешь, что месть бессмысленна.
Изображение сменилось, потом еще раз, и наконец в Зеркале возник пейзаж. Это была полянка, усыпанная пеплом, в центре которой лежала кучка костей. Магрета точно знала, непонятно каким образом, что это кости Феламоры. И только тогда она заплакала о бабушке, с которой провела большую часть жизни и которую никогда не знала.
Кароны скорбели по Таллаламу – это была наследственная память, но очень сильная.
– У меня осталось лишь одно желание, – сказала Ялкара, – увести мой народ обратно в бездну.
Магрета тяжело опустилась на постель.
– Я никогда не спрашивала, кем был мой дедушка-феллем, и теперь я никогда уже не узнаю. Больше мне не для чего жить. Я иду с тобой, бабушка.
– Вздор! Мы выбираем бездну добровольно, зная, что это такое, ты же понятия не имеешь. Подумай о жертве, которую принес Рульк. Подумай о его прощальных словах.
– «Плод нашей любви сотрясет три мира до самого основания», — процитировала Магрета. – Не знаю, что он имел в виду.
– Интересно, – задумчиво произнесла Ялкара. Приподняв рубашку Магреты, она положила ей на живот свои руки с ужасными шрамами. Магрете вдруг стало легче, ее охватило чувство покоя. Она уже погружалась в дрему, как вдруг ее разбудил крик Ялкары.
– Чудо! – Ялкару трясло от волнения. – Произошло чудо.
– Что? – сонным голосом спросила Магрета.
– Его прощальный дар. У тебя будет ребенок от Рулька.
– Это невозможно! – воскликнула Магрета, – Я бесплодна. Так сказала мне Феламора.
– И ты ей поверила? Конечно, она это сказала. Она испытывала ужас перед троекровницей и всем, что стояло за тобой! Нет, тут не может быть никакого сомнения. Мы знаем о зачатии все.
– Рульк тоже это говорил, – произнесла Магрета и улыбнулась впервые после его смерти.
Глаза Ялкары наполнились слезами, и она позвала каронов.
– Это наш величайший день за тысячу лет.
Сотня (или то, что от нее осталось) собралась вокруг Магреты. Кароны дотрагивались до нее, словно она была святой или священным сосудом, в любом случае она была для каронов их пропуском в будущее.
– Это дает мне надежду, – вскричал седобородый мудрец со слезами на глазах. – Я знаю, что это будет первый представитель новой человеческой расы. Наше вымирание обернулось возрождением – у этой расы больше надежд выжить, чем когда-либо было у нас.
– Мой план зажил собственной жизнью, – сказала себе Ялкара, – причем совершенно неожиданным образом. Увы, мне никогда не увидеть, что из этого выйдет.
– Что ты хочешь этим сказать? – воскликнула Магрета, у которой был острый слух. – Ты все спланировала?
– Не так, как ты думаешь, внучка, – спокойно ответила Ялкара. – Но я знала, в отличие от Рулька, что мы, кароны, – уже не жизнеспособная раса. Одной сотни, было недостаточно – мы слишком многих потеряли в бездне. Наш единственный шанс заключался в том, чтобы породниться с другими человеческими расами и найти способ сделать наше потомство жизнеспособным.
– Значит, ты остаешься? – спросила Магрета, держа в своих ладонях покрытые шрамами руки бабушки.
– Нет, дитя мое. Наше время прошло. Я была самой юной из каронов, но я прожила уже более половины жизни, а Аркан сделал меня бесплодной. Мы уже приняли решение уйти.
– Но… – начала Магрета.
– Магрета, по сравнению с вымиранием целой расы меркнут все другие человеческие трагедии. Моим предназначением всегда было вести мой народ. Как же я могу бросить их теперь? Но сознание того, что ты понесешь наше семя в будущее, что от тебя может произойти новая раса, – это все, что нам нужно. – Магрета представила себе жизнь на Аркане без них.