— Конечно, — ответил он. Все еще удивленный, но не злой и отнюдь не крутой.
Все правильно. Я ведь проехала за ним две тысячи миль. С чего бы ему злиться?! Он просто стоял с болтающимся на шее фотоаппаратом, стоял и смотрел на меня.
— Здесь все довольно затхло, — сказал он. — Дом ведь пару недель стоял закрытым. И отопление не работает. Типа…
А потом…
А потом:
— Почему не поговорила со мной, когда звонила? Почему предпочла говорить с Ричардом? А потом, представляешь, ко мне приходит Скотт, и я вдруг узнаю, что ты звонила накануне ночью и уже едешь сюда. — От злости он даже покраснел до корней волос. — Я вдруг почувствовал себя чертовым евнухом, который ждет сам не зная чего. — Постепенно его лицо стало принимать нормальный оттенок. — А кроме всего прочего, я покончил с Клубом, — заявил он.
Я сочла за благо промолчать и не стала возражать.
— Ты что, так и будешь стоять? — спросил он.
— Да, думаю, так будет лучше, — ответила я.
— Ну так хотя бы войди в дом.
Я осторожно, бочком, вошла в комнату. Справа широкие ступени железной лестницы, ведущей в комнату в башне. Запах благовоний, смешанный с запахом горящих дров. Запах книг. За окнами, казалось, еще явственнее замерцали огни большого города.
— Мне надо тебе кое-что сказать, — произнесла я.
Он достал из кармана очередную сигарету и с трудом прикурил, так как не мог справиться с зажигалкой. Ну что же, уже хорошо. Потом ожег меня сердитым взглядом. На фоне темного загара его глаза казались просто невероятно голубыми. Похоже, это самый красивый мужчина, которого я когда-либо встречала в своей жизни. Даже несмотря на сердито сжатый рот. Я глубоко вздохнула, не в силах продолжать.
— Ну давай говори, — произнес он, на сей раз уже не стараясь избежать моего взгляда.
— Я… ах… приехала сюда… — начала я, набрав в грудь побольше воздуха. — Я приехала, чтобы сказать, что я… — промямлила я и замолчала.
— Ну, я тебя внимательно слушаю.
— …что я люблю тебя.
Все с тем же холодным выражением лица он поднес сигарету ко рту.
— Я люблю тебя, — повторила я. — И я… ах… я любила тебя, когда ты говорил, что любишь меня. Я просто не могла произнести это вслух. Мне было страшно.
В ответ — только тишина.
Я влюбилась в тебя и совсем потеряла голову. Убежала с тобой, наплевав на все, так как просто не знала, как справиться с ситуацией, не знала, что делать.
Тишина.
Потом выражение его лица слегка изменилось. Смягчилось, или мне только показалось. Он стоял, слегка наклонив голову набок и, похоже, потихоньку оттаивал. Неожиданно мои глаза заслезились, словно комната вдруг наполнилась дымом. Господи, да какая, в сущности, разница, злится он иа меня или нет?!
Мне было уже на все наплевать. Я просто должна была высказать ему все. И совершенно неважно, что он будет говорить. Я поняла, что все сделала правильно. Что приехала сюда, что вот так стою здесь, в его доме, и выплескиваю наболевшее. И вот в этой мертвой зоне, преодолев душевную боль, я вдруг почувствовала бесконечное облегчение, даже душевный подъем. Я заставила себя отвести от него взгляд и стала смотреть куда-то мимо, сосредоточившись на сиянии городских огней, на мерцающем силуэте Золотых ворот.
— Я люблю тебя, — продолжила я, — люблю так сильно, что выставила себя круглой дурой, заявившись к тебе домой. Я больше не хочу с тобой расставаться. Никогда-никогда. Даже поехала бы за тобой в Гонконг или Катманду, чтобы только сказать тебе это снова и снова.
Тишина.
Огоньки на плавных изгибах моста будто ожили, засверкав еще ярче, ожили и окна в высоченных, как лестница в небо, небоскребах.
— Я… ах… очень перед тобой виновата, — сказала я, — за то, что сделала, за то, что испоганила в твоих глазах Клуб.
— К черту Клуб! — отозвался он.
Я украдкой бросила на него взгляд, чтобы успеть отвести глаза, если замечу, что он действительно зол на меня. Но в неярком свете от горящего камина что-либо увидеть было невозможно. За исключением одного: передо мной стоял мой Эллиот и сейчас мы уже были чуть ближе друг к другу, чем минуту назад. Глаза у меня почему-то отчаянно заслезились, и мне пришлось — уже в который раз — рыться в сумочке в поисках чертовою носового платка.
— Я просто хочу сказать, что кто-то другой, наверное, лучше справился бы с ситуацией, всхлипнула я. Кто-то другой, наверное, точно знал бы, что говорить и что делать. Все, что я знаю, так это то, что не могу оставаться в Клубе и одновременно любить тебя. Просто не способна любить тебя и оставаться тем, кем я была там. Знаю, я должна была все сказать тебе еще тогда, в Новом Орлеане, но я страшно боялась, что тебе захочется обратно в Клуб. Потому что поняла, что все эти ролевые игры уже не для меня. Я думала, что разо… Думала, что разочаровываю тебя. Только все порчу. Подвожу тебя.