А вот изучение загадочного кольца с точки зрения физики не дало сколько-нибудь внятных результатов. Исследователь готовы были уже признать своё поражение, но тут случилось одно из тех удивительных совпадений, которые иногда, очень редко, определяют пути научного прогресса и цивилизации вообще. С результатами исследования «звёздного обруча» ознакомился учёный, изучавший в своё время материалы проекта «Рейнбоу» — и с этого момента история человечества повернула в другую колею.
Исследовательская группа, созданная личным распоряжением Берии для работ в этом направлении поначалу добилась кое-каких результатов. Но довольно скоро выяснилось: для того, чтобы доиться хоть какого-то прогресса в исследованиях, необходимо ознакомиться с материалами проекта «Рейнбоу», а лучше — вообще объединить усилия с американскими учёными.
И этот вердикт был услышан, причём на самом высоком уровне! В пятьдесят пятом, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе, Лаврентий Павлович обращается к Сталину с предложением: совместно с американцами создать научно-исследовательскую группу по изучению «звёздного обруча». В случае удачи, убеждал он вождя, обе державы, да и всё человечество смогут получить доступ не просто в космос, но и во всю Галактику. И уж, во всяком случае, державам, принявшим участие в столь грандиозном проекте, надолго станет не до войн и прочих противостояний здесь, на Земле.
Поразительно, но отец народов согласился. А может, ничего удивительного в этом нет, и данное решение стало логическим продолжением той перемены курса, который наметился в СССР к середине пятидесятых?
Так или иначе, совместная исследовательская группа была создана и начала свою работу. Несомненно, приди тогда к власти лысый кукурузник (как это случилось в «нашей версии» истории) это начинание было бы похерено. Но Никита Сергеич к тому моменту уже несколько лет, как был из большой политики, так что сбылось предсказание Лаврентия Палыча: захваченные умопомрачительными перспективами грядущего прорыва в Космос учёные, а за ними и политики по обе стороны океана взялись за ум. Отныне великие державы не пускали на воздух чудовищные средства, не ломали судьбы целых стран и миллионов людей в горячих, холодных и невесть каких ещё войнах. Вместо этого силы и средства (которые в предыдущем варианте истории были бы бездарно истрачены на гонку вооружений) пошли на развитие проекта «Великое Кольцо». Вскоре состоялся большой прорыв; учёные с уверенностью прогнозировали создание первой рабочей установки уже через десять-пятнадцать лет — и к началу семидесятых годов эти прогнозы, наконец, сбылись.
В семьдесят пятом году состоялись первые запуски на орбиту при помощи установки «космического батута» — так неофициально именовали главное творение Проекта. Успех был оглушительным; прежние ревущие, опасные, сжирающие десятки тонн топлива и миллионы рублей и долларов ракеты-носители разом и навсегда отправились в музей Космонавтики, уступив место новым, дешёвым и безопасным способам вывода «полезной нагрузки» в околоземное пространство. Исчез главный тормоз, сдерживающий развитие космонавтики — отныне над разработчиками орбитальных и прочих станций не висел дамоклов меч ограничений по весу и габаритам, и они могли дать волю своему воображению.
И ровно в этот год, двенадцатого апреля, в день космонавтики, случилось ещё одно судьбоносное событие: личность автора этих строк волей неведомых сил была изъята из своей далеко не молодой телесной оболочки тела и перемещена в собственное, но уже пятнадцатилетнее тело, пребывающее в иной «ветке» реальности'. Той, где Отец Народов скончался в пятьдесят шестом году, Сахалин соединён с материком подводным тоннелем, Никита Сергеич вместо кукурузы разводил хлопок, а человечество, прекратив, наконец, заниматься ерундой на дне своего гравитационного колодца своей маленькой планеты собирается шагнуть к звёздам. И я, попаданец, незваный гость из другой исторической последовательности, собираюсь принять в этом живейшее участие…'
Я сохранил текст, извлёк дискету и откинулся на спинку стула, заложив руки за голову. Теперь, надеюсь, ясно, почему я всякий раз, заканчивая работать с дневником, тщательно убираю следы написанного? Хотя, может, эти предосторожности излишни: ну, увидит кто-то, ну прочтёт, ну удивится — заявлю, что это наброски к задуманному мной фантастическому роману, и пусть попробуют возразить…